— Поэтому вы и занимаетесь этим, да? — спросила она, надевая на руку специальную рукавичку. — «Скорая помощь»! Потому что случается то, чего не должно случаться, и вы хотите, чтобы не стало хуже. Если это в ваших силах.
Дункан неожиданно обнаружил, что ему тяжело дышать. Без всякой на то причины. Они с Брук никогда не говорили о том, чем он занимается. Черт, у них никогда не было настоящего разговора! До сегодняшнего дня. И все же она видит то, чего не видит Джеймс, который знает его всю жизнь!
— Да. Это часть моей профессии. Конечно, в ней нет того блеска, что есть в пластической хирургии, — добавил он. — Хотя Джеймсу удалось исправить несколько созданных мною недоразумений!
— Он хорошо делает свое дело, — произнесла Брук утвердительным тоном, но Дункан понимал, что это вопрос.
— Да. Очень хорошо, — кивнул он.
— Что помогает ему получать приглашения на обеды в правление! Или это скорее политическая акция?
Смышленая. Очень смышленая! И не боится трудных вопросов. Еще одна часть портрета, которую Джеймс оставил недописанным. Дункан тут же задался вопросом, что еще ему предстоит открыть в этой женщине.
— Сегодняшний обед, конечно, не повредит. В самом деле, Джеймс так обожает политические маневры, что я не удивлюсь, если через несколько лет он оставит свою практику.
— И уйдет в политику!
На этот раз в ее утверждении не было вопроса.
— Сдается мне, вы не слишком уважаете политику?
Зажужжал таймер духовки, и Брук, прежде чем ответить, вынула противень с печеньем.
— Было бы политически неправильным признаться в некотором двойственном отношении, как вы считаете?
— Я и сам-то плохо разбираюсь в политике. Чего никак не может понять Джеймс.
— Он пытался и вас уговорить пойти на обед?
Дункан наблюдал, как она поставила противень на стол.
— Он пытается направить меня по своей дороге, вымощенной желтым кирпичом. Но сегодня, думаю, его заинтересовала женщина!
— Политически правильная женщина! — уточнила Брук.
— Может быть, — усмехнулся он. — Я бы даже сказал, что Джеймс нашел непревзойденную спутницу. Или вы нашли ему непревзойденную спутницу!
— Потому что они непревзойденная пара! Обоими что-то движет.
— А вами ничего не движет? — Он заглянул ей в глаза.
Она с минуту подумала, затем все-таки нашла ответ:
— Здесь все просто. Когда я пеку печенье, мною движет любовь к Нетти!
По крайней мере она не сказала «необходимость избегать Джеймса». Дункан все больше и больше убеждался, что дело не в этом.
— А ваша любовь к Нетти вызвана…
— Как вы можете об этом спрашивать?
Закончив работу, Брук бросила лопаточку в раковину, но промахнулась. Наклонилась, чтобы поднять лопаточку с пола, и сказала:
— Посмотрите на этот дом! Нетти делает все, чтобы нам всем было здесь хорошо.
— Но разве это не ее обязанности? Как квартирной хозяйки? — Он указал на печенье. — Не станете же вы так трудиться для всех, кто выполняет свои обязанности?
— Нет. Не стану. Но Нетти особенная! — Брук прислонилась к раковине и поиграла рукавичкой, которую уже успела снять. — Она очень напоминает мне мою бабушку.
Вот этого Дункан не ожидал.
— Значит, чтобы устроить в этом доме веселое Рождество, вами движет… — Он не закончил вопрос.
Она лишь пожала плечами.
— Я люблю Рождество! Это преступление?
— Я не особенно хорошо знаю законы, но, думаю, перед правосудием вы чисты!
И по какой-то непонятной причине одержима одним днем в году, таким же, как все остальные дни! Днем, в котором, как и в остальных, двадцать четыре часа!
— Я и не ожидаю, что вы поймете меня, — сухо произнесла Брук.
— Я действительно не понимаю… — виновато развел он руками.
— А я не понимаю вашу неприязнь к этому празднику!
— Это не неприязнь!
— Тогда что же?
Он пожал плечами, затем солгал:
— Безразличие.
— Даже у безразличия бывают причины. Может быть, вас раздражает некий торгашеский дух? — спросила она и продолжила прежде, чем он смог ответить: — Я могу это понять. В этом году гирлянды в «Филдинг-Лейн» появились еще перед Хэллоуином. — Она покачала головой. — Это то, за что мне платят. Я научилась отделять мой собственный праздник от того, что происходит в магазине. Там моя работа. То, что я делаю здесь… я делаю для удовольствия, лучше я не могу объяснить.
— Удовольствие? Именно это чувство вы испытываете в Рождество? — спросил он, думая о том, что уже давно не способен испытывать удовольствие в этот праздник.
Если уж на то пошло, он вообще не способен испытывать удовольствие.
— Видите ли, Рождество для меня всегда было связано с домом и семьей. Может быть, я сентиментальнее большинства людей. Но я считаю, мне повезло. Я очень ценю этот праздник!
— А почему вы не поехали встречать его домой?
Она слегка покачала головой, взяла миску с глазурью и хорошенько перемешала ее, прежде чем начать покрывать ею печенье.
— В этом году вообще все странно. Я чувствую себя не у дел.
— Может быть, именно поэтому вы и хотите устроить для нас веселое Рождество?
— Наверное, — улыбнулась она и засмеялась. Смех ее проник во все клеточки его существа.
Дункана словно обдало горячей волной. А потом она опять рассмеялась, и он понял, что не может больше беспристрастно относиться к этой женщине.
