Самый глупый ангел - [44]

— Ого себе — да вы и впрямь хотите выползти из своего генофонда, а? Можно пожать вам руку? — И летчик потянулся рукой Тео за спину.

— Вы нам не нравитесь, понятно? — сказал констебль.

— Вот как? — Такер убрал руку. И заглянул за Тео: — В самом деле?

— Нет, вы нормальный, — ответил Гейб. — Тео просто капризничает.

— Я не капризничаю, — сказал констебль, хотя и впрямь капризничал. И грустил. И был слегка обдолбан. И не в настроении от того, что этот ураган никуда не улетел сразу, как Тео надеялся, — а кроме того, его немного возбуждало предвкушение подлинного бедствия. Ибо втайне Теофилус Кроу бедствия обожал.

— Это понятно. — Так пожал констеблю предплечье. — Ваша жена была бисквитик.

— Она и есть бисквитик, — ответил Тео и тут же: — Послушайте…

— Да нет, все в порядке, — заверил его Так. — Вы были счастливый человек.

Из-за спины высунулся Гейб Фентон и пожал Тео другое предплечье.

— Это правда, — сказал он. — Когда Молли не слетает с катушек, она и впрямь бисквитик. Хотя на самом деле, даже когда…

— Эй, хватит называть мою жену бисквитиком! Я даже не знаю, что это значит.

— Так мы говорили на островах, — объяснил Такер. — Я всего лишь в том смысле, что вам нечего стыдиться. Вы же долго были вместе. Ведь нельзя ожидать, что здравый смысл к ней больше не вернется. Поскольку время от времени, Тео, и Голова-Ластик сходится с феей Динь-Динь, а «Выкидной Нож» Карл женится на Ларе Крофт. Такие штуки и вселяют в нас надежду, только рассчитывать на это нельзя. И ставить на такое не стоит. Парни, как мы, навсегда остаются одиночками, если только у кого-нибудь из женщин не проснется тяга к саморазрушению. Разве не так, профессор?

— Истинная правда, — подтвердил Гейб и даже возложил ладонь на воображаемую Библию. Тео метнул в него свирепый взгляд.

— Всякая женщина умнеет со временем, — продолжал Так.

— Это она перестает принимать медикаменты.

— Можно по-всякому назвать, — не унимался Такер. — Я лишь к тому, что сейчас Рождество, и вы должны спасибо сказать уже за то, что удалось кого-то одурачить и этот кто-то в вас влюбился.

— Я сейчас ей позвоню, — сказал Тео, выудил сотовый телефон из кармана полицейской рубашки и нажал кнопку автонабора, запрограммированного на дом.

— А Вэл в жемчужных сережках? — спросил Гейб. — Их я покупал.

— Гвоздики с брильянтами, — ответил Так, обернувшись и проверив.

— Ч-черт.

— Гляньте, а Лена — в колпаке Санты, а? У этой женщины талант к мишуре, вы же меня понимаете?

— Ни в малейшей степени, — ответил Гейб.

— Вообще-то я и сам не понял. Просто звучит извращенно, — сказал Так.

Тео захлопнул телефон.

— Я вас обоих ненавижу, парни.

— Не стоит, — сказал Так.

— Нет связи? — спросил Гейб.

— Пойду проверю, работает ли рация в машине.

Дождь заливал все кладбище за церковью, и покойникам пришлось вытаскивать друг друга из жидкой грязи.

— В кино это выглядело полегче, — произнес Джимми Антальво, стоя по пояс в луже. Ему помогали выбраться Марти Поутру и новый мужик в красном костюме. Джимми немного шепелявил и причмокивал — мешали грязь и структура лица, состоявшая преимущественно из воска и проволоки гримера похоронной конторы. — Я думал, так и не выберусь из этого гроба.

— Парнишка, да ты просто красавчик по сравнению с той парочкой, которую мы только что выволокли, — сказал Марти Поутру, кивнув на немощную и почти совсем разложившуюся горку ожившего мяса, которая некогда была электриком.

В ответ каша плоти слабо застонала.

— Кто это? — спросил Джимми. Ливень вымыл грязь у него из глаз.

— Это Алвин, — ответил Марти. — А больше мы ничего не поняли.

— Я же с ним все время разговаривал, — сказал Джимми.

— Теперь все изменилось, — вмешался парень в красном костюме. — Сейчас вы говорите по-настоящему, а не просто думаете друг другу. А у его разговорного оборудования вся гарантия истекла.

Марти, при жизни бывший человеком дородным, но после смерти значительно исхудавший, нагнулся и хорошенько ухватился за руку Джимми, зацепил его локоть своим и поднатужился, чтобы вытянуть паренька из могилы. Раздался громкий треск, и Марти рухнул спиной в грязь. Джимми Антальво замахал пустым рукавом кожаной куртки.

— Рука! Моя рука! — завопил он.

— Господи, могли бы и крепче пришить, — сказал Марти, держа его руку на весу. Та дергалась, будто приветствовала войска на параде.

— Весь этот вздор с недомертвыми — отвратителен, — изрекла школьная учительница Эстер, отступившая вбок с группой тех, кого уже откопали; по лохмотьям ее лучшего черного воскресного платья, ставшего от времени миткалевым кружевом, текли потоки воды. — Я не желаю иметь с этим ничего общего.

— Так вы не голодны? — спросил новенький. Из его бороды Санта-Клауса тоже лилась грязная вода. На поверхность он вылез первым — ему не нужно было выбираться из гроба. — Отлично, как только выдернем паренька, затолкаем тебя в дыру снова.

— Я этого не сказала, — опомнилась Эстер. — Перекусить я бы не прочь. Чего-нибудь полегче. Может, Мэвис Сэнд. У этой женщины мозгов даже на крекер наверняка не хватит.

— Значит, заткнитесь и помогайте.

Неподалеку Малькольм Каули с неодобрением наблюдал, как из могилы вытягивают какого-то недомертвого побессловеснее — из мяса у него тут и там проглядывали кости. Почивший книготорговец выжимал свой твидовый пиджак и от каждого замечания, доносившегося до него, качал головой.