Но как не хотелось бы поднять ураган в этой бесхитростной душе! А если он действительно пойдет в Дурвасапуру, тогда нельзя будет не сказать. К тому же Пранешачарии вдруг стало жалко расставаться с Путтой.
Как я предстану один перед брахминами? Сначала попробую открыться Путте, негаданному ближайшему другу на сегодня. Смогу я ему в глаза посмотреть или нет? Так, может, легче будет…
Небо совсем опустело, ни облачка не осталось на нем От храма плыли звуки гонгов и молитвенных раковин. Пора.
— Тогда пошли, — обратился он к Путте.
В эту самую минуту рядом с ними загремела по дороге крытая фура.
— Эй! Эй! — завопил Путта, бросаясь наперерез.
Фура заскрипела и остановилась. Выглянул человек в золотом тюрбане со знаком секты смарта на лбу.
— Чего надо?
— Не через Агумбе поедете? — спросил Путта.
— Х-ха, — качнулся тюрбан.
— Нас двоих не захватите? Нам в Дурвасапуру.
— Только одного могу подвезти.
— Садитесь вы, святой человек! — заспешил Путта.
— Нет, нет! Пешком пойдем, но вместе.
— Да что вы, в такую даль пешком пойдете! Садитесь, а я к вам завтра подойду.
Человек в тюрбане проявлял признаки нетерпения:
— Едете или нет? Одного беру. Почти до самой Дурвасапуры довезу. Побыстрей решайте!
Путта почти втолкнул Пранешачарию в фуру.
Пранешачарии осталось только подчиниться.
Фура двинулась.
— До завтра! — крикнул Путта.
— Хорошо, — ответил Пранешачария.
Четыре-пять часов в пути.
Что потом?
Небо густо осыпано звездами. Краешком чашилуна. Ярко сияют Семь Мудрецов. Неожиданный взрыв барабанного боя. Мелькают факельные огни. Шумно дышат буйволы, поднимаясь на взгорок, тренькают бубенцы на их шеях.
Он проведет еще несколько часов в пути.
А потом?
Пранешачария замер в напряженном ожидании.
