Самозванец (сборник) - [48]

Перкс достал из кармана и подал нашему гренадеру золотую, густо усыпанную бриллиантами табакерку.

Лахнер, покачав головой, произнес:

– Очень прошу вас, граф, спрячьте как можно скорее свой подарок. Разве я могу принять его? Ведь он всю жизнь стал бы напоминать мне о деле, о котором мне, наоборот, хотелось бы забыть. Вы говорите, что мой поступок спас вам жизнь, что мой удар наказал по заслугам скверного человека. Может быть. Но, во-первых, я вовсе не хотел этого, во-вторых, разве я палач, получающий мзду за совершение казни?

– Но позвольте, милейший барон…

– Нет, нет, добрейший граф, спрячьте табакерку как можно скорее. Мне оскорбительна даже сама мысль, даже предположение, что я мог бы воспользоваться вашим подарком. Если вы хотите непременно ознаменовать свое спасение, то кто же мешает вам пожертвовать соответствующую сумму на добрые дела?

– Милый друг мой, я не могу сказать вам, как меня трогают бескорыстие, великодушие и чистота вашего характера. Как видите, табакерка, раздражавшая вас, уже спрятана. Но я молю Бога, чтобы мне было суждено когда-нибудь оказать и вам тоже большую услугу. Во всяком случае, я по гроб своих дней буду видеть в вас своего спасителя. А теперь позвольте мне еще раз пожать вам руку и пожелать вам всего хорошего.

Перкс ушел с элегантными поклонами, выдававшими в нем большого любезника прошлых царствований. Лахнер остался один, его тревога несколько улеглась, но все-таки мысль, что ему пришлось пролить накануне кровь, не давала ему покоя.

Из этой задумчивости его вывел Зигмунд, вошедший в кабинет со словами:

– Дукат с вашей милости!

– За что?

– Как за что? Вы мне должны его.

– Когда же я задолжал его тебе?

– В тот день, когда вы обещали мне целый дукат за розыски вдовы Фремда, и в тот, когда я разыскал ее.

– Ты разыскал ее? Где она?

– В приемной вашей милости.

– Так она здесь?

– Здесь и уже давно ждет, когда ваша милость кончит разговор с графом Перксом.

Лахнер кинул Зигмунду монету, и тот одним движением подхватил ее на лету и спрятал в карман. Затем он быстрым шагом направился в приемную.

VII. Завеса приподнимается

– Вы вдова Фремда? – спросил Лахнер старушку, привставшую со стула при его появлении в приемной.

– Точно так, – ответила ему та.

– В таком случае пройдите, пожалуйста, сюда.

Лахнер ввел ее к себе в кабинет и там усадил в просторное кресло.

– Почему вы плачете? – спросил он ее, заметив, что она украдкой смахивает слезу.

– Ах, милостивый господин, – ответила ему Фремд, – каждый раз, когда я вижу богатую обстановку, я не могу удержаться от слез. Была и я богатой, ну, да известное дело – умер муж, так и кончился наш бабий век.

– Почему же вы так обеднели?

– Об этом долго говорить. Все мои милые детки виноваты, но не матери винить детей… Чем могу служить вам?

Гренадер достал из ящика бюро десять дукатов и сунул их вдове.

– Господи! Да за что же вы дарите мне такую массу денег? – удивилась та.

– Только потому, что мне жаль вас и хочется помочь, чем могу.

– Но ведь я ничем не буду в состоянии отплатить вам за это.

– О, наоборот. Вы можете оказать мне бесценную услугу, если только согласитесь отвечать на все мои вопросы.

– Клянусь Богом, – ответила вдова, – что я буду в точности отвечать на все вопросы, о которых мне хоть что-нибудь известно.

– Давно ли умер ваш муж?

– Полтора года назад.

– Были ли у вашего мужа тайны или секреты от вас? Иначе говоря: знаете ли вы все, что касалось его жизни?

– Мой покойный муж был образцом семьянина, и, думается, он ничего никогда не скрывал от меня.

– Не слыхали ли вы чего-нибудь о некоей Евфросинии?

Старушка сначала испуганно посмотрела на него, а потом потупилась и молчала. Наконец после довольно долгой паузы она сказала:

– Милостивый благодетель, кажется, я мало чем могу помочь вам в этом деле. О Евфросинии я знаю только то, что она существовала на самом деле.

– Разве эта дама умерла?

– Дама?

– Мне пришлось однажды познакомиться при довольно странных обстоятельствах с одним господином; он остался незнакомым мне по имени, но поручил мне разыскать вашего мужа и попросить проводить меня к Евфросинии.

– А что нужно вам от Евфросинии, если позволите узнать?

– У меня имеется к этой даме важное поручение.

– Сударь, – сказала старушка, – то, что вы считаете живым существом и даже дамой, на самом деле представляет собою условный пароль, по которому узнавали друг друга члены тайного общества, ныне не существующего и кончившего очень печально. Одного из членов расстреляли, двоих повесили, нескольких отправили в крепость, и только немногим удалось бежать. Моему мужу, слава богу, удалось очень счастливо отделаться. Его продержали шесть недель в тюрьме и потом выпустили, так как он сумел доказать, будто ему было ровно ничего не известно об обществе и что он просто служил посредником между членами, не зная и не догадываясь, в чем тут дело. Эта история стоила мне многих слез, потому что на самом деле муж далеко не был так невиновен, как он утверждал. Ну, да теперь он находится в полной безопасности от какого-либо предательства.

– Так это общество более не существует?

– Нет, не существует, и если я осмелюсь дать добрый совет вашей милости, так лучше и не поминать о нем. Боже упаси, если узнают, что вы имели сношения с одним из его членов, – вас замучают допросами.