Русский Рокамболь: (Приключения И. Ф. Манасевича-Мануйлова)

В одном из правительственных секретных архивов сохранилось объемистое дело о коллежском ассесоре Иване Федорове Мануйлове. На обложке дела надпись: „Совершенно секретно. Выдаче в другие делопроизводства не подлежит”. С 1895 по 1917 год заботливой рукой подшивались сюда всяческие документы и бумаги, касавшиеся коллежского ассесора. В своей совокупности бумаги эти развертывают целое полотно жизни Ивана Федоровича: жизнь же его — подлинный роман приключений, в роде повести о Лазарилло из Тормез и других, подобных ей, воровских повестей, рассказывающих о похождениях и приключениях знаменитых мошенников, авантюристов и т. д. Мы не сомневаемся в том, что документальная биография Ивана Федоровича даст хороший материал для художественного вымысла беллетристу будущего. Для нас, живущих, жизнь Мануйлова — необходимый и неустранимый эпизод истории падения режима. Чтобы понять, почему пал режим и почему пал именно так, а не иначе, историк, на-ряду с фигурами крупными, патетическими и драматическими, фигурами с громкими именами — должен заняться и мелкой, юркой, специфически характерной фигурой коллежского ассесора. Похождения его интересны по тем нитям и связям, которые тянутся от мелкого агента к самым громким деятелям отжитой эпохи, и по необычайно пестрой и любопытной фабуле. Все эти документы о нем — письма, протоколы, справки — читаются с неослабевающим интересом, и читатель, конечно, не посетует на нас за обилие выписок. Надо добавить, что секретное дело, которым мы пользуемся, было секретным и для следственной и судебной властей, разбиравших дело Мануйлова 1917 году. Лишь незначительная часть документов была сообщена следователю, а остальное представлялось слишком зазорным для оглашения хотя бы среди следователей и прокуроров.

Происхождение Ивана Федоровича и начало его жизненной карьеры теряется во мраке неизвестности. Из формулярного списка видно, чтов 1910 году он имел 40 лет, был лютеранского вероисповедания, окончил курс в реальном училище Гуревича и состоял на службе по императорскому человеколюбивому обществу. В сохранившемся в делах памфлете, явно департаментского или охранного пера, история жизненных успехов Мануйлова рассказана с пикантными подробностями: „еврейского происхождения, сын купца, Мануйлов, еще учеником училища, обратил на себя внимание известных в Петербурге педерастов Мосолова и редактора газеты „Гражданин" князя Мещерского, взявших под свое покровительство красивого, полного мальчика. Юношу Мануйлова осыпали деньгами, подарками, возили по шантанам и другим вертепам, и под влиянием покровителей у него развилась, пагубная страсть к роскоши, швырянию деньгами, картам, кутежам и т. п. Приняв православие, он, при содействии князя Мещерского и Мосолова, поступает на государственную службу. Рамки человеколюбивого общества оказались тесны для Ивана Федоровича, и он пустился в открытое море.

Первое выступление юного Рокамболя произошло в 1895 году. На горизонте политического розыска блистал в то время звездой первой величины П. И. Рачковский, стоявший во главе заграничной агентуры русского правительства. С этим старым волком и задумал потягаться безвестный в мире агентуры юноша.

Он, конечно, не провел старого, заслуженного агента и мошенника, но П. И. Рачковский, несмотря на обиды и огорчения, причиненные ему первым дебютом, не мог не заметить „способностей" юноши и стал выше личности в этом столкновении, обратил внимание начальства на юношу и дал ему дорогу. Об этом столкновении, которому место на страницах какого-нибудь Понсон-дю-Терайля, сохранилась колоритная записка, принадлежащая перу известного деятеля департамента полиции Л. А. Ратаева. 3 мая 1895 года Ратаев представил следующее донесение своему начальству — директору департамента полиции:

„Во время моего пребывания в Париже мне случилось познакомиться, через посредство П. И. Рачковского, с неким Иваном Федоровичем Мануйловым, прибывшим во Францию в качестве сотрудника или секретаря газеты „Новости", будто бы для ознакомления с настроением французского общества по поводу предстоящего участия Франции в Кильских празднествах и совместного с Германией действия против ратификации японско-китайского мирного договора. В качестве русского журналиста, Мануйлов пользуется протекцией известного вашему превосходительству Ганзена[1] и, благодаря ему, знаком с многими влиятельными французкими журналистами каковы: Judet, Lubien, Millevoye и др.

„Между тем, Мануйлов, в последнюю свою поездку в Париж, познакомился в кафе-шантане Casino с одним из агентов парижской префектуры, специально занимающимся русскими делами, и за стаканом вина объяснил ему, что он, Мануйлов, состоит при министерстве внутренних дел и командирован за границу для контроля деятельности парижской агентуры, которою, будто бы, в Петербурге недовольны, и в заключение предложил агенту, за вознаграждение, содействовать ему в исполнении возложенного на него поручения. Для доказательства же, что он действительно лицо официальное, Мануйлов рассказал агенту, что в прошлом году прямой начальник г. Рач-ковского, полковник Секеринский