Самоучитель по современной фотографии - [48]

Шрифт
Интервал

Владельцы зумов, наоборот, могут сосредотачиваться на конкретной мелочи, «выращивая» из нее сюжет.


Большое значение имеет точка съемки. Уже не столько как ракурс, сколько как выгодное место для наблюдения. Прежде, чем снимать, надо найти такую точку обязательно. Можно сделать несколько кадров. Теперь и только теперь есть смысл искать и предугадывать неожиданный снимок. Во всех остальных случаях снять неожиданно и добротно не удастся, так как «уникальность» снималась без знания простого и главного. Это может напоминать старую притчу о слепом, которого подвели к слону. Он ощупал его хвост и изрек: «Слоны похожи на змей».


Съемка натюрморта

Не знаю, обратили ли Вы внимание на то, что диалог наш о жанрах фотографии завершает именно натюрморт?

Странно, но с изучения натюрморта начинается путь большинства живописцев и рисовальщиков. Фотографическое обучение, по-моему, натюрмортом заканчивается. И в этом я также слышу отличие фотографии от живописи.

Начинающий фотограф редко берется за натюрморт и по праву считает его случайной съемкой в своем начальном творчестве. Связано это со специальными условиями для съемки. Постановка света, отбор предметов, выбор композиции в реальном их положении, ракурс фотоаппарата, композиция кадра…

Такое беглое перечисление условий отпугивает начинающего фотографа, который видит мир более живым и динамичным, чем статика антиквариата, и который (мир) его влечет именно своей меняющейся непредсказуемостью.

Но мы с Вами, дорогой читатель, не пойдем традиционным путем и не станем расставлять два кувшина и солонку на белой скатерти на фоне полотенца. Мы отнесемся к натюрморту иначе.

Давайте вспомним все упражнения, которые описаны в этой книге. Разве мало там уделялось внимания миру вещей и предметов? Да посмотрите на свои фотографии! Там столько всего снято, что, если вырезать кусочек кадра с краем стола, — вот тебе и натюрморт. (Если, конечно, Вы снимали по упражнению.) Давайте вырежем! …Ну, что получилось?

А ничего такого особенного…

Вот натюрморт и подтвердил свое дословное название — мертвая природа. Дело в том, что — «оживлял» этот вырезанный мир кто-то другой, который теперь остался за кадром. И ничего тут не попишешь, не поснимаешь! Все, что нам остается, — это вернуться к горшкам да бутылкам и искать красоту в перестановке их с места на место. То есть то же самое, что и делают юные живописцы.

Но, если мы действительно фотографы, мы скажем, что фотографический натюрморт есть невидимое присутствие «одушевления неодушевленного». И в этом смысле — натюрморт является вершиной фотографического мастерства, и фотограф приходит к пониманию съемки натюрморта спустя длительное время.

Начнем, как всегда, с упражнения. Каждый из Вас имеет традиционный маршрут для прогулки, посещения работы, торжественного прихода к теще… Пожалуйста, пройдитесь по этому пути уже не только с известной целью. Выберите что-нибудь для натюрморта. Да-да, не удивляйтесь — для него, родимого.

Лавочку у памятника, например. Три мусорных бачка в подворотне… Эстеты могут выбрать автобусную остановку.

Выбрав, взгляните на это место и идите дальше. Нет-нет, да обернитесь — вдруг иначе что-либо покажется. Привыкните к этому месту как фотограф. Но ничего не снимайте. В следующий раз пройдите это место чуть-чуть иначе, с другой стороны или совсем рядом. «Снимайте в воображении» один-единственный кадр и «рассматривайте» его. Это Вы делать умеете, если пользовались упражнением «предварительной фотографий». Но теперь не ищите ракурса, композиции, тональности… Ищите одно — что в этом месте «разговаривает»!

Если найдете — Вы фотограф с большой буквы!

Снимите только это и больше ничего! Крупно, средне — это по вкусу. Важно снять то, что нашли. Это будет ваш первый натюрморт.

Сделайте еще одно усилие над собой — повторите упражнение. Но повторите иначе. Найдите в своей квартире уголок, где вскоре «появится» натюрморт. Появится он, конечно, при Вашем участии. Привыкните к этому уголку. Лежа на диване или сидя в трамвае, «рассматривайте» его. Определите его дыхание, эмоцию, настроение… Параллельно с этим занятием найдите предмет, который может «говорить» о Вашем сюжете, и поставьте его в этот уголок. Поставьте не специально, не художественно, а функционально. Чтобы предмет жил там, а не в гости зашел.

Теперь снимите. Но не так, как в первом случае (только этот предмет), а соберите весь сюжет, где «говорящая» деталь существует, но как маленькая часть композиции. Не сюжетно важная!

Это будет Ваш второй натюрморт.

Приучите себя видеть мир вещей не описательно и «художественно», а как их собственный диалог. Живописные уголочки живописны в связи с окружением и Вашим настроением. Вырезав сюжет и поменяв собственное настроение, Вы никогда на фотографии не увидите того, что Вас так прельщало. Все это осталось за кадром и в прошлом.

Естественно, нет никакого запрета на «классический» натюрморт. Но, чтобы добиться фотографии, все-таки пользуйтесь законами этого искусства. Натюрморт, даже очень красивый, снятый по законам живописи, годится только для продажи в коммерческих ларьках, торгующих сувенирами для туристов.


Рекомендуем почитать
«Митьки» и искусство постмодернистского протеста в России

Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.


Мой мир: рассказы и письма художницы

Первая книга художницы Натальи Александровны Касаткиной (1932–2012), которая находилась – благодаря семье, в которой родилась, обаянию личности, профессионализму – всегда в «нужном месте», в творческом котле. (Круг её общения – Анатолий Зверев, Игорь Шелковский, Владимир Слепян, Юрий Злотников, Эдуард Штейнберг, Леонид Енгибаров, Ирина Ватагина…) Так в 1956 г. она оказалась на встрече с Давидом Бурлюком в гостинице «Москва» (вместе с И. Шелковским и В. Слепяном). После участия в 1957 г. в молодёжной выставке попала на первую полосу культового французского еженедельника Les Lettres Francaises – её работа была среди тех, которые понравились Луи Арагону.


Вторая выставка «Общества выставок художественных произведений»

«Пятого марта в Академии художеств открылась вторая выставка «Общества выставок художественных произведений». С грустными размышлениями поднимался я по гранитным ступеням нашего храма «свободных искусств». Когда-то, вспомнилось мне, здесь, в этих стенах, соединялись все художественные русские силы; здесь, наряду с произведениями маститых профессоров, стояли первые опыты теперешней русской школы: гг. Ге, Крамского, Маковских, Якоби, Шишкина… Здесь можно было шаг за шагом проследить всю летопись нашего искусства, а теперь! Раздвоение, вражда!..».


Пять лекций о кураторстве

Книга известного арт-критика и куратора Виктора Мизиано представляет собой первую на русском языке попытку теоретического описания кураторской практики. Появление последней в конце 1960-х – начале 1970-х годов автор связывает с переходом от индустриального к постиндустриальному (нематериальному) производству. Деятельность куратора рассматривается в книге в контексте системы искусства, а также через отношение глобальных и локальных художественных процессов. Автор исследует внутреннюю природу кураторства, присущие ему язык и этику.


Кандинский. Истоки, 1866–1907

Книга И. Аронова посвящена до сих пор малоизученному раннему периоду жизни творчества Василия Кандинского (1866–1944). В течение этого периода, верхней границей которого является 1907 г., художник, переработав многие явления русской и западноевропейской культур, сформировал собственный мифотворческий символизм. Жажда духовного привела его к великому перевороту в искусстве – созданию абстрактной живописи. Опираясь на многие архивные материалы, частью еще не опубликованные, и на комплексное изучение историко-культурных и социальных реалий того времени, автор ставит своей целью приблизиться, насколько возможно избегая субъективного или тенденциозного толкования, к пониманию скрытых смыслов образов мастера.Игорь Аронов, окончивший Петербургскую Академию художеств и защитивший докторскую диссертацию в Еврейском университете в Иерусалиме, преподает в Академии искусств Бецалель в Иерусалиме и в Тель-Авивском университете.


Пётр Адамович Валюс (1912–1971). Каталог

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.