Самоучитель по современной фотографии - [38]
Распределить световую гамму, выставить освещение почти никому не удается из фотографов, которые не могут представить себе это на фотографии. Ведь, как я уже говорил, глаз все равно видит самые темные места. Каково будет разочарование, когда фотография покажет блондинку в окружении плохо различимых негров.
Экспозиционные нарушения. Теперь, когда термин контрастность приобрел творческое понимание, легче будет разобраться с отклонениями в установке экспозиции.
Правильно установленные диафрагма и выдержка дают, как мы уже говорили раньше, наиболее точную передачу изображения на пленку, а потом и на бумагу фотокарточки. Однако экспозиция, специально установленная с нарушением всех правил экспонометрии, способна изменить смысловое содержание кадра в эмоциональную сторону[53]. Снимая фигуру человека на фоне развивающегося заката, можно настроить свой фотоаппарат по экспозиции, выставленной не по среднесерому тону или лицу, а по раскрашенному в рериховские тона небу. В таком случае на фотографии правильно передастся само разноцветное небо, а темная фигура из-за недостаточности света останется романтическим силуэтом.
Замерив же освещение по лицу, мы получим проработанную фигуру человека и почти белое небо, которое оказалось при «человеческой» экспозиции сильно передержанным и на негативе выглядит совсем черным. О какой романтичности и загадочности в этом случае может идти речь?!
Нарушения экспозиции с успехом применяют при съемке интерьеров в естественном освещении. Замеряясь по стенам, на которые падает свет из окна, мы получаем таинственный сюжет магической комнаты, пронзенной лучами света. Тут пределов нет. Проверяя свои соображения, Вы сможете управлять, казалось бы, совершенно «бросовыми» сюжетами, вытаскивая из них невероятные приключения мысли.
В итоге, при решении той или иной творческой задачи, Вы сознательно будете замерять свет от смысловой детали объекта, что может оказаться теоретически неправильно. Но для творчества никакие теории не годятся в полной их мере.
Фон. Мистика, но именно фон своей хозяйской рукой делит все наши старания на две неравные части. В одной — тонны любительщины, в другой — несколько хороших фотографий. Как чаще всего оказывается, фон забирает на себя львиную долю зрительского внимания. Во время же съемки он почти незаметен. Его искусная игра в прятки заставляет позже отказываться от огромного количества, казалось бы, замечательных кадров. Сколько разочарований нам предстоит пережить, глядя на портрет любимого человека на фоне дерева. Как же мы тогда не заметили за головой несколько веток, которые теперь оказались развесистыми рогами?!
Фон может «присмирить» самый яркий и динамичный кадр. А может «спасти» захудалый сюжетец. Фон всемогущ. Хотя бы потому, что не бывает фотографии без фона. Его отсутствие недоказуемо, а присутствие накладывает свой отпечаток.
Зачастую многие любители выбирают именно фон для своих «на память» фотографий. Помните, «на фоне Пушкина снимается семейство»? Практически никогда не получится фотография, снятая на фоне и доказывающая, что «здесь был Вася». Это два вида фотографии: съемка портрета, группы людей и съемка пейзажа и архитектуры. Как ни покажется странным, но именно в отпуске, когда Вы прогуливаетесь по незнакомым местам, и случается это странное совмещение жанров. Обратили ли Вы внимание, что как раз фотографии, сделанные во время отпуска, рассматриваются родными и близкими с неимоверной скоростью и непременно сопровождаются одним и тем же возгласом: «Ух ты!»? Могучее количество пестрых деталей, мелькание сюжетов с одним и тем же лицом не могут привести к другому результату.
Тем не менее фон можно и нужно использовать в своих целях. Вспомним-ка мы упражнение и посмотрим на окружающую нас красоту… Попробуйте определить, как вписывается сюда фигура того, кто просит Вас снять «на фоне». Помните, что в Вашем арсенале знаний находятся такие мощные орудия, как ракурс и композиция. Применяйте! Применяйте, применяйте, применяйте!
И помните, что нет и не бывает такой фотографии — «на фоне»! Есть портрет! Или есть пейзаж! Есть жанровая фотография. Но «на фоне» — нет!
Продумайте весь кадр, определите смысл сочетания Белого Дома и Вашей жены и только тогда снимайте. Как правило, подобные фотографии всегда бывают постановочными. Это отдельный вид творчества, но наиболее свободный. Попробуйте не снимать постановку, а проследить сюжет, который складывается перед Вашими глазами. В любом случае такая фотография окажется намного дороже Вашему сердцу. Вам всегда будет что вспомнить, глядя на нее. Уверен, что и родственники с друзьями не пропустят этот факт в Вашем творчестве.
Более сложное влияние фона (помощь или совсем наоборот) приходит с задачей снять сюжет, в котором не учитывается его наличие. Так бывает очень часто, когда, увлекшись чем-то одним, совершенно забываешь заметить — а что там сзади-то?
Одна моя знакомая посвятила с десяток пленок съемке римских кошек и, возвратясь из Италии, с восторгом рассказывала мне о композиционных построениях каждого кадра. Все мы с нетерпением ожидали фотографии из Kodak-сервиса. Прошло время, а моя фотографисса не спешила показать работу. Позже в ее глазах я прочел беспомощное разочарование. Мне были показаны отобранные карточки, и почти каждая сопровождалась упреками в сторону фона. То кошка не видна, то вокруг так пестро, что вся грация животного пропадает!
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
Первая книга художницы Натальи Александровны Касаткиной (1932–2012), которая находилась – благодаря семье, в которой родилась, обаянию личности, профессионализму – всегда в «нужном месте», в творческом котле. (Круг её общения – Анатолий Зверев, Игорь Шелковский, Владимир Слепян, Юрий Злотников, Эдуард Штейнберг, Леонид Енгибаров, Ирина Ватагина…) Так в 1956 г. она оказалась на встрече с Давидом Бурлюком в гостинице «Москва» (вместе с И. Шелковским и В. Слепяном). После участия в 1957 г. в молодёжной выставке попала на первую полосу культового французского еженедельника Les Lettres Francaises – её работа была среди тех, которые понравились Луи Арагону.
«Пятого марта в Академии художеств открылась вторая выставка «Общества выставок художественных произведений». С грустными размышлениями поднимался я по гранитным ступеням нашего храма «свободных искусств». Когда-то, вспомнилось мне, здесь, в этих стенах, соединялись все художественные русские силы; здесь, наряду с произведениями маститых профессоров, стояли первые опыты теперешней русской школы: гг. Ге, Крамского, Маковских, Якоби, Шишкина… Здесь можно было шаг за шагом проследить всю летопись нашего искусства, а теперь! Раздвоение, вражда!..».
Книга известного арт-критика и куратора Виктора Мизиано представляет собой первую на русском языке попытку теоретического описания кураторской практики. Появление последней в конце 1960-х – начале 1970-х годов автор связывает с переходом от индустриального к постиндустриальному (нематериальному) производству. Деятельность куратора рассматривается в книге в контексте системы искусства, а также через отношение глобальных и локальных художественных процессов. Автор исследует внутреннюю природу кураторства, присущие ему язык и этику.
Книга И. Аронова посвящена до сих пор малоизученному раннему периоду жизни творчества Василия Кандинского (1866–1944). В течение этого периода, верхней границей которого является 1907 г., художник, переработав многие явления русской и западноевропейской культур, сформировал собственный мифотворческий символизм. Жажда духовного привела его к великому перевороту в искусстве – созданию абстрактной живописи. Опираясь на многие архивные материалы, частью еще не опубликованные, и на комплексное изучение историко-культурных и социальных реалий того времени, автор ставит своей целью приблизиться, насколько возможно избегая субъективного или тенденциозного толкования, к пониманию скрытых смыслов образов мастера.Игорь Аронов, окончивший Петербургскую Академию художеств и защитивший докторскую диссертацию в Еврейском университете в Иерусалиме, преподает в Академии искусств Бецалель в Иерусалиме и в Тель-Авивском университете.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.