Самосострадание. О силе сочувствия и доброты к себе - [79]

Мы также определяли уровень самооценки участников, хотя и не предполагали, что у обладателей более высокой самооценки и взаимоотношения будут лучше. Когда партнеры угрожают нашей самооценке, мы часто начинаем злиться, ревновать, защищаться, и это приводит ко множеству проблем[185]. А уж когда самооценка зашкаливает и превращается в нарциссизм, это прямая дорога к эгоизму и манипулированию, что уж точно нельзя назвать ключом к продолжительному счастью[186].

Результаты нашего исследования указывают на то, что взаимоотношения у самосострадательных людей на самом деле счастливее, чем у тех, кому самосострадания недостает: партнеры чаще говорили о самосострадательных участниках как о людях понимающих и не склонных осуждать. Умеющие сострадать себе люди старались уважать мнение партнера и пытались принять его точку зрения вместо того, чтобы пытаться изменить его. Их также называли более заботливыми, любящими, понимающими и склонными обсуждать проблемы взаимоотношений. При этом и мужчины, и женщины, обладающие самосостраданием, охотнее предоставляли партнерам свободу и автономию во взаимоотношениях, чем те, кто самосострадания почти не ведал, побуждали партнеров к самостоятельным решениям и к следованию собственным интересам. Напротив, о тех, кому не хватало самосострадания, говорили как о менее любящих и более критически настроенных по отношению к партнерам. Они стремились к контролю, пытались управлять своей «половиной». О них также отзывались как о людях самовлюбленных, упорно добивающихся, чтобы все шло в соответствии с их желаниями.

Следует также отметить, что высокая самооценка — далеко не главное зло для многих пар. Счастливые, здоровые взаимоотношения не очень-то зависят от самооценки, и партнеры не считали обладателей высокой самооценки более восприимчивыми, заботливыми и участливыми, чем те, кто ценил себя не столь высоко. Другими словами, результаты нашего исследования предполагают, что самосострадание играет важную роль в процветании взаимоотношений, а вот высокая самооценка необязательно идет им на пользу. Самосострадание поощряет стремление к общности, когда личные нужды и потребности партнеров сбалансированы и переплетены. Самооценка же более сфокусирована на собственном «я» и усиливает соревновательность между потребностями партнеров.

Чтобы достичь необходимой вам близости с другими, надо прежде всего почувствовать близость и связанность с самим собой. Чтобы в полной мере оказывать заботу и поддержку тем, кто для вас важен, вы должны иметь эмоциональные ресурсы, необходимые при столкновении с трудностями жизни. Относясь к собственным нуждам с любовью и пониманием, вы обретете большую самодостаточность. А принимая тот факт, что ни вы, ни ваши отношения никогда не будут идеальными, обретете способность радоваться им, а не сравнивать с представлениями о том, какими они должны были быть. Сказка про Золушку и прекрасного принца — всего лишь сказка, в реальной жизни такого не бывает (к тому же герои там слишком «плоские» и, скорее всего, вскорости смертельно наскучат друг другу). Самосострадание по-доброму относится к несовершенствам, создавая плодородную почву для цветения настоящей романтической любви.

Моя история. И я еще берусь помочь вам обрести сострадание к себе!

Как я уже упоминала, мы с Рупертом включили в наш брачный обет обещание помогать друг другу обрести большее самосострадание. Это были не пустые слова, а серьезное обязательство стать такими по отношению к себе и друг к другу, чтобы наши взаимоотношения изменились радикальным образом. Более того, мы предприняли конкретные шаги. В частности, нашли практику, особенно эффективную при спорах, — «перерыв на самосострадание». Такие перерывы создают пространство, в котором мы можем не только успокоиться, но и проявить сострадание к себе в той трудной ситуации, в которую сами себя загнали. Такая практика полезна по целому ряду причин. В частности, она помогает исцелить наши израненные «я» — полезный прием, поскольку причиной многих ссор бывает желание защитить мнение о самом себе.

Приведу типичный пример. Как-то раз Руперт разозлился на меня из-за того, что я постоянно встревала в дискуссию, которую он вел с приятелем. Тогда британское правительство обсуждало запрет на псовую охоту на лис (которую в 2004 году все-таки запретили). Руперт обожает скакать верхом по полям да рощам, поэтому для него это вполне нормальный вид спорта, а я вегетарианка. Вряд ли стоит говорить, что наши взгляды на этическую составляющую галопирования по сельской местности вслед за собаками, гонящимися за несчастной лисой, мягко говоря, не совпадали. Но проблема заключалась не в моем мнении, а в том, что я постоянно прерывала Руперта, не давая ему возможности высказать свою точку зрения. После того как друг ушел, Руперт мягко упрекнул меня в том, что я постоянно влезала в его разговор. Но вместо того, чтобы мило извиниться, я подлила масла в огонь, предположив, что Руперт с его отношением к охоте на лис — просто упертый и ему нужно изменить свое мнение. Сейчас-то я понимаю, что в тот момент мне стыдно было признать, что я, регулярно его прерывая, вела себя отвратительно, даже если я