Самородок - [61]

Большую часть утра солнце пряталось за облаками. День был холодный, футбольная погода, но трибуны разукрасили разноцветными флагами, над главной трибуной реяли большие стяги, и толпа орала осипшими голосами. Администратор пытался утихомирить фанатов, но их было слишком много, так как Судья продал сотни дополнительных билетов, и обладатели стоячих мест рыскали взглядом по трибунам в поисках освободившихся. Фанаты «Рыцарей» держались очень беспокойно; из-за взлетов и падений команды у них перенапряглись нервы. Кое-кто из мрачных джентльменов отчаянно чехвостил Роя, называя его болваном за то, что он заболел от обжорства. Но защитники Роя говорили, что организм Большого Человека сжигает пищу так быстро, что он нуждается в большом ее количестве. Вину они возлагали на ресторанную еду. Обвинявшие желали знать, почему никто из участников вечеринки не заболел. Им отвечали, что «Рыцари» без Роя были бы на самом дне. Тот, кто позволил себе критиковать его, схлопотал по уху. Критикана схватил коп и за шкирку оттащил к выходу. И все-таки хотя фанаты явно чувствовали себя не в своей тарелке и цапались между собой, они выступали единым фронтом в вопросе о ставках. Многие пессимистично качали головами, но, пересчитав семь чистых побед над «Пиратами» и взяв в расчет то, что Хоббс вернулся, тянули руку к карману. На трибунах было не так уж много болельщиков «Пиратов», но каждый заработанный тяжким трудом бакс они быстро ставили на кон.

Отто Зипп сидел, как маленькая гора, за оградой слева и читал спортивную страницу своей газеты.

Он не смотрел ни направо, ни налево, а если кто-нибудь пытался завести с ним разговор, сразу отбривал его. Потом, когда от него меньше всего ожидали этого, он пронзительно дудел в свою дудку: «На падаль его, трупоедам!» И сразу возвращался к спортивной странице.

Потянувшись к клубу, игроки очень удивились, увидев Роя. Он был в своей форме и полировал Вундеркинда. Ребята поздоровались с ним, только и всего. Флорес смотрел себе под ноги. Некоторые испытывали неловкость из-за того, что не приходили к нему в больницу. В душе они были рады, что он здесь. Элие Стаббз и Олсон даже начали дурачиться. Рой подумал, что они так не веселились бы, если бы знали, что у него руки-ноги ватные и он страшится игры. Судья просто сумасшедший: готов заплатить ему тридцать пять тысяч за то, чтобы он не пробил, когда Рой не чувствовал в себе силы даже поднять биту. Он надеялся, что Поуп догадается, как он слаб, и оставит его на скамье. Вот уж он посмеется над Судьей — и поделом этой гниде! Поуп даже не посмотрел в сторону Роя. Он прошел прямо к себе и захлопнул за собой дверь, что было очень на руку Рою.

Поуп заранее велел никого не пускать в помещение клуба до окончания игры, но Мерси изловчился и проскользнул. Улыбаясь во весь рот, он подошел к Рою и попросил рассказать, что же на самом деле произошло на той вечеринке. Однако Ред Блоу, увидев его, выставил из клуба. Тот же самый маневр Макс попытался проделать в больнице на предыдущей неделе. Дежурная сестра перехватила его около палаты Роя, и Макса выставили. Оказавшись за дверями клуба, Макс написал Рою записку: он приглашал его выйти и сделать заявление. Его называют грязным предателем — что он намерен сказать по этому поводу? Рой ответил ему одним непечатным словом. Мерси настрочил вторую записку. «Смотри, получишь. М.М.». Рой порвал записку и сказал привратнику, чтобы не брал от него больше никакого дерьма.

Поуп высунул свою лысину из-за двери и позвал Роя. Игроки обеспокоенно переглянулись. Рой встал и вошел в кабинет. Невыносимо долго Поуп молчал. Он пришел небритым, серая щетина покрывала его щеки, и от этого он выглядел как восьмидесятилетний старик. Его тщедушная фигура, казалось, усохла еще больше, левый глаз был полуприкрыт от переутомления. Поуп откинулся назад в своем скрипучем вращающемся кресле и уставился поверх полумесяца своих очков полными слез глазами на фотографию Ма. Рой рассматривал свои руки.

Поуп вздохнул:

— Рой, это моя вина.

Рой насторожился.

— В чем вина?

— В той ситуации, в какую мы сейчас попали. Я же помню, что целых три недели продержал тебя на скамейке в июне. Если бы я не сделал этой глупости, мы бы заканчивали сезон по крайней мере с полудюжиной игр впереди.

Рой уклонился от ответа.

— Но и ты серьезно напортачил.

Рой кивнул.

— Серьезно, и это когда команда была в шаге от кубка. — Поуп покачал головой.

Но, сказал Поуп, очень винить Роя он не станет, потому что все это он сделал своими руками. Потом извинился, что не навестил его в больнице. Дважды собирался, но в таком скверном настроении идти к больному человеку не стоило.

— Я злюсь не на тебя, Рой, — это все чертова Мемо. Я должен был вышвырнуть ее вон, как только она появилась у моих дверей.

Рой встал.

— Сядь! — Поуп подался вперед. — Мы сегодня можем выиграть. — Он помолчал. — Так, можем мы… или нет?

Рой кивнул.

— Что с тобой?

— Я чувствую слабость, — сказал Рой, — и не могу поручиться, что сегодня буду бить хорошо.

— Я говорю, что мы можем выиграть независимо от того, как ты себя чувствуешь. Начнешь играть, и сразу вернутся силы. И если остальные увидят, что ты запетушился, то пупы надорвут ради победы. Им нужно только чувствовать, что в команде есть кто-то, уверенный в том, что они могут победить, — ответил Поуп.