Самое справедливое убийство - [22]

— Дорогие граждане, у нас масса нераскрытых преступлений! Если я своих людей направлю на ваши участки, генерал меня не поймет, — его, оградившего свои сотки железным забором, подобные проблемы не волновали.

— И нам никак нельзя помочь? — спросил сухонький старичок с белой бородкой, бывший профессор.

Заметов изобразил на лице работу мысли.

— Если только вы будете регулярно писать в газету, прося милицию оказать содействие, — наконец промолвил он.

Дачники так и сделали, закидав редакцию ворохом писем.

Генерал, тоже имевший участок, читал заметки с пониманием.

— Что же, никак нельзя помочь трудовому народу? — спрашивал он на совещаниях.

— Юрий Николаевич, — неизменно отвечал Заметов, — если мы будем отвлекаться на такие пустяки, кто будет ловить бандитов? Им лень пальцем пошевелить, чтобы спасти свои же фрукты-овощи. Смешно, если за них это сделают наши орлы.

Генерал разводил руками. Полковник всячески уклонялся от участия в данном деле, однако совсем устраниться не получилось. Однажды Заметов, приехав на дачу и выйдя из дорогого автомобиля, увидел двух подростков, перелезающих через забор соседней дачи. Полковник был хорошо подшофе, благо, номер его машины ГИБДД помнило, не тревожа его проверкой на дорогах, поэтому крикнул мальчишкам, чтобы те остановились, и вытащил пистолет. На окрик парни, естественно, не прореагировали, и доблестный начальник, прищурившись, произвел два метких выстрела. Оба бежавших рухнули как подкошенные. Заметов, с удовлетворением улыбнувшись, подошел к ним, и его затрясло. Одному пуля угодила прямехонько между лопаток. Естественно, мальчишка скончался на месте. Другой еще дышал, истекая кровью. Но самое главное, что при них не было никаких ворованных овощей и фруктов. Дело начинало принимать другой оборот. Дрожащими пальцами полковник набрал номер своего знакомого адвоката, Самуила Давыдовича Каневского.

— Идиот! — выругался тот, выслушав печальный рассказ. — Дай мне пятнадцать минут, потерпевшим сообрази пакетики с добычей, а потом вызывай «Скорую» и милицию.

Каневский примчался ровно в назначенное время. Оглядев лежащих, теперь уже с пакетами клубники в руках, он кивнул:

— А теперь зайдем в дом. Для смягчения наказания нам надо представить все так, будто ребята на тебя напали и начали избивать. Тогда твои выстрелы будут рассматриваться как необходимая самооборона.

— Но они меня не трогали… — пролепетал потерявший голову полковник.

— Так трону я, дебил, — рассерженный адвокат втолкнул Заметова в дом и пару раз приложился ногой к его холеному лицу и полному телу.

— Синячки останутся, — ухмыльнулся Самуил Давыдович, удовлетворенно оглядев свою работу. — Ну, я поехал. Если меня здесь застанут, медаль тебе не светит. Звони.

Провожая взглядом машину Каневского, полковник стирал с лица холодный пот.

Если бы Заметов не был в ту пору начальником, с места происшествия он отправился бы в наручниках. Приехавшая оперативно-следственная группа обнаружила уже два трупа, а «Скорой» ничего не оставалось, как констатировать смерть.

— Они набросились на меня как звери, не обращая внимания на предупреждения об открытии стрельбы и приказы прекратить, — разгоряченный полковник заглядывал в осуждающие глаза своим подчиненным, — я вынужден был так поступить. Естественно, я не хотел их убивать. Но когда лежишь на земле, а тебя бьют ногами…

Константин Скворцов посмотрел на Киселева. Тот пожал плечами, делая приятелю незаметный знак, означающий, что он хочет поговорить с ним наедине. Они отошли в сторонку и закурили.

— Наш герой врет, — сказал Павел. — Позы ребятишек никак не соответствуют его повествованию. Да и раны меня смущают. По-моему, выстрелы были произведены в спину. Парни спасались бегством, а он их просто-напросто пристрелил.

— Зачем? — удивился Скворцов.

— А ты подойди к нему поближе и принюхайся.

Константин кивнул:

— Может, он выпил уже здесь от волнения?

— Именно так он и будет утверждать.

— А побои?

— Их ему могли нанести где угодно, — Павел бросил взгляд на неподвижно лежавшие фигурки. — Сволочь. И ведь выкрутится же. Детишек жалко.

— А вдруг не выкрутится? — Константин вспомнил о Кате.

В тот же день оба приятеля наведались к Станиславу Михайловичу.

— Что показало вскрытие? — поинтересовались они.

— Я его не делал.

Оперативники застыли в недоумении.

— То есть как? Почему?

— По приказу начальства. Этим Яковлевич занимается. Все вопросы к нему.

Друзья охнули. Яковлевич был вторым судмедэкспертом, находящимся на подхвате. Когда-то он считался очень неплохим специалистом и хорошо знал свое дело. Но десять лет назад с ним случилось несчастье, которое вряд ли кому-то можно пожелать. Жена и дочь эксперта поехали отдыхать в Анапу и пропали без вести. Милиция сбилась с ног, пытаясь помочь коллеге. По рассказам очевидцев, последний раз женщин видели на пляже. Потом обе как в воду канули. Береговая охрана и спасатели безуспешно старались найти хотя бы тела. Это происшествие сильно подействовало на Яковлевича. У него не осталось никого из родных: больше детей не было, а дочь не успела родить ему внуков. Старик стал глушить тоску спиртным, и чем дальше — тем больше. Конечно, работник из него становился никакой. Он путал реактивы, терял результаты анализов. Однако окончательно уволить его не поднималась рука. Постепенно его место занял Станислав Михайлович, поручая коллеге нехитрые задания. Яковлевич делал вид, что ничего не замечает. Сидеть на заслуженной пенсии в опустевшей квартире со своими печальными думами — это было выше его сил. Здесь же он находился в коллективе и порой оказывался полезен.