Само искушение - [18]

Они выехали в шесть утра. Дождь лил как из ведра, а дворники на лобовом стекле работали без остановки. Если им повезет, они доберутся до виноградников в Аделаида-Хилз к обеду.

Однако на дороге было такое плотное движение, что они свернули на трассу, ведущую в Аделаида-Хилз, только после обеда.

Уставшая Холли задавалась вопросом, как им удастся обернуться за один день. Разумнее всего переночевать в Порт-Мак-Доннелл и поехать обратно завтра утром. Она посмотрела на мужчину, сидящего рядом с ней, на его длинные пальцы, сжимающие руль. У нее екнуло в груди, и Холли отвернулась.

Нет, ночевать с ним вместе в другом городе определенно неразумно.

Она украдкой посмотрела на его губы и вспомнила, что чувствовала, когда он ее целовал.

– Это больше похоже на страну, к которой я привык, – произнес Франко, прерывая ее размышления. Дорога пересекала долины, огороды и садовые склоны, виноградники и заросли кустарников. – Только у нас нет эвкалиптов.

Холли навострила уши. Прежде Франко никогда не рассказывал о регионе, в котором жил.

– Должно быть, у вас красивая страна, – сказала она.

– Вы никогда не были в Италии?

Холли покачала головой:

– Я никогда не была за границей.

– Никогда?

Она снова покачала головой:

– Сначала не было денег. А потом, когда дела на виноградниках пошли на лад, не стало свободного времени. – Попросив Франко повернуть направо на следующем перекрестке, она поинтересовалась: – Ваша мать родом из Пьяченцы?

Франко сбросил скорость, пропуская встречный автомобиль, чтобы сделать поворот.

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Ну, мне просто любопытно.

– Да, она из Пьяченцы.

– Она сейчас не там? – спросила Холли.

– Нет, насколько я знаю.

– Вы не знаете, где она?

– Этого не знает никто.

Холли моргнула:

– Вы… серьезно?

Франко выругался по-итальянски себе под нос – это ругательство он услышал от матери в адрес отца, будучи еще ребенком.

– Никто этого не знает, – повторил он. – Куда поворачивать на следующем перекрестке?

Она откинулась на спинку сиденья:

– Прямо, потом при въезде в город направо.

К счастью, Холли замолчала, давая Франко возможность перевести дыхание и взять эмоции под контроль. Мало того что он едет с ней в машине вот уже восемь часов, так теперь ей вздумалось вспомнить о его матери, сыпать соль на старые раны.

Кто знает, где его мать? Кто знает, жива ли она? Франко не знал этого. Конечно, в свое время он мечтал ее найти. Будучи мятежным подростком, он воображал, будто она скрывается среди холмов и виноградников Пьяченцы, но это было давно, и Франко уже много лет не интересовало, где его мать.

В конце концов, какое ему дело до женщины, которая бросила свою семью? Стоит ли удивляться, что его родные братья и сестры выросли такими необузданными? Богатые, красивые и мятежные. Нужно ли удивляться, что желтая пресса обожает смаковать скандалы, в которые они ввязываются?

Франко фыркнул. Он ничуть не лучше своих родственников. «Яблоко от яблони недалеко падает». Те, кто придумал эту пословицу, знали, о чем говорили. Но, к счастью, Франко удалось сохранить в тайне свою частную жизнь. Слава богу, папарацци уже давно махнули на него рукой, считая скучным представителем клана Четсфилд, когда в его жизни появилась Мишель, прося о помощи.

Он почувствовал знакомую боль в груди. Он не хотел думать о Мишель. Он не желал вспоминать тот год и ту потерю.

Женщина рядом с ним поерзала на месте, и он уловил исходящий от нее свежий лимонный аромат. Этот запах ей очень подходит. Естественный и ненавязчивый. Такими духами не пользуются женщины, к общению с которыми он привык.

Франко не ставит себе целью увлечь Холли.

Он повернул голову. Она смотрела прямо перед собой, скрестив руки на груди. Не знай он ее лучше, подумал бы, что она на него дуется.

Возможно, он был резковат с ней, но после восьми часов такого близкого соседства с ней его нервы были на пределе.

Франко переключил передачу и коснулся кончиками пальцев ткани ее рабочих брюк. Холли вздрогнула, словно он схватил ее за ногу. Он улыбнулся.

Джош пытался предупредить его, и он помнил его слова. Франко не намерен никого соблазнять, а тем более злючку мисс Перман, поэтому он не обиделся, получив предупреждение. Но потом он вспомнил их поцелуй и то, как Холли смотрела на него всю прошедшую неделю. Он видел желание и тоску в ее бирюзовых глазах и чувствовал, как его одолевают совершенно неуместные мысли в отношении мисс Перман.

– Извините, – произнес Франко. – Обычно я не говорю о своей матери. Я вообще не привык разговаривать о моей семье.

– Я заметила, – сказала Холли, поворачивая голову в его сторону. – А почему?

Он пожал плечами, сбросив скорость, – перед ними по извилистой дороге еле тащился грузовик для перевозки овощей и фруктов.

– У меня с ними мало общего.

– Почему? Вам не нравится их образ жизни?

Франко никогда не одобрял образ жизни своих родственников. Он считал себя лучше их. Так было до тех пор, пока не появилась Мишель.

– Я ушел из дома в шестнадцать лет. Я был злым и непокорным и решил, что не хочу жить под прицелом видеокамер прессы.

Вздохнув, Холли откинулась на спинку сиденья:

– Будь у меня братья и сестры, я бы постоянно виделась с ними. Жаль, что у меня нет большой семьи.