Самервил - [29]
- А все ж хотела б я быть на вашем месте. Жила б тут одна-одинешенька, делала б что хочу. И никто не скажет - не делай этого, и от кого это ты, и что с тобой теперь будет, и что я тебе говорил, и что люди скажут? Вы-то ничего такого не слышите, вот я и подумала, хорошо б так пожить, одной совсем, как он. Мне б тогда на них на всех наплевать. Вот хорошо-то.
Самервил улыбнулся:
- Да.
- Только я б не могла. Я не такая.
Он покачал головой, он не понимал ее, и он ужасно устал от ее болтовни, вопросов, ответов, желаний, он уже несколько лет ни с кем так долго не разговаривал.
- А вы с ума-то не сойдете? Не тоскливо вам?
Но она не стала дожидаться ответа.
- А я б не могла. В том-то вся и загвоздка. Вот уж думаю, бывает, уйду, уйду, куда глаза глядят. От них от всех подальше. Только я б спятила. Я б спятила, если б жила одна в таком большом доме, где не с кем слова сказать и дел никаких.
- О, дел тут хватает!
- Какие? - взгляд у нее стал цепкий, как у обезьянки. - Какие тут дела?
Самервил неопределенно взмахнул рукой и не отвечал, прикидывая в уме, какие у него дела. Он думал: "Никаких, я почти ничего не делаю, ну, читаю немножко, перечитываю книги, которые уже читал, вожусь в саду, гуляю, бездну времени я убил на ежа, я стряпаю, мою, чищу, я сплю и сижу на солнышке. Вот и все. Ничего".
- Они думают, вы в хлеву живете. Вы ж никого даже из деревни не позовете прибрать. Все думают, у вас тут грязища.
Он рассердился:
- Я чрезвычайно брезглив. Я чист и опрятен, я этому придаю большое значение.
- Ой, ну ясно. Я ж вижу. Довольно на вас посмотреть. Я-то никогда ничего такого не думала.
Почти совсем стемнело, небо над рощей было чуть-чуть светлей, чем вода в озере. Летали мотыльки.
Самервил сказал:
- Вам пора домой.
- А чего мне?
- Нет-нет. Нельзя ходить одной среди ночи по лесу, вам пора домой. Подумайте - мало ли что может случиться? Больше вам тут не стоит задерживаться.
Он смутно представлял себе правила поведения юных девиц и опасности ночного леса, но помнил давние наставления матери и сестры.
Она засмеялась и заговорила уже другим тоном, умудренно, иронически, по-взрослому, и снова ему стало не по себе:
- Ну, со мной теперь уж вряд ли что может случиться, а? По крайней мере, покамест.
И она засмеялась опять, и озеро, буки и небо отозвались на ее смех дружным эхом. Самервил резко повернулся и зашагал прочь. Но почти тотчас остановился - может быть, следовало ее проводить до шоссе, отвести домой, как-то проявить к ней внимание? Она совсем ребенок, и нельзя бросать ее одну.
Но когда он оглянулся, ее уже не было. Платье, лицо, ноги и руки только что белели во мгле, а теперь под буками залегла сплошная темень, и уже трудно было различить на траве то место, где она стояла.
Он снова зашагал к дому. Радость улетучилась, вовсе не хотелось сидеть на теплой террасе и ждать ежа, не хотелось стряпать макрель, вдыхать ее сочный запах. На душе было тоскливо.
"Про вас говорят..."
Все же он зажег лампы, достал рыбу, налил молока в синее блюдечко, накрошил туда хлеба.
Но он нервничал, просидел на террасе всего минут пятнадцать - двадцать, и впервые за несколько недель еж не пришел. Правда, может, он потом приходил - кто-то приходил, потому что утром блюдечко оказалось пустое.
Проснувшись незадолго до семи, он снова вспомнил о нераспечатанном письме.
Солнце уже пекло. Он спустился на кухню, вскипятил воду, сварил себе кофе, а потом пошел опрыскивать розовые кусты - против тли.
В тот день не было почтальона, не было писем.
Еж уже два вечера не приходил. Самервил сидел на террасе и мучился. Что-то случилось, нарушился заведенный порядок - все из-за этого ужасного письма. Он запрятал его в самый дальний ящик стола, поглубже. Он его не раскрыл.
Он распахнул все окна, он ел, читал и спал на террасе, сидя в расстегнутой рубашке. По утрам воздух пахнул Луарой. Но покоя не было. Еж являлся к нему ежедневно, с самой середины апреля - и вдруг исчез.
В конце концов он прошел в глубь сада, туда, где стояло дерево с дуплом. Там он увидел комочек, облепленный листьями, может, это был спящий еж, но он не стал его тревожить, чтоб окончательно не спугнуть. Как-то раз он видел его среди бела дня, еж лежал на травке возле сарая, нежился на солнышке. Самервил поменял еду в голубом блюдечке, сварил пахучую рыбу. Он старался угодить прихотливому вкусу ежа, еж всегда издали принюхивался к голубому блюдечку, вытягивая розовое мокрое рыльце.
Но снова еж не явился. Чтоб развеяться, он раскрыл наугад книгу японских стихов.
Мой парус летит
по синим быстрым волнам
в даль, синюю даль,
и кричит надо мною
одинокая птица.
К полудню температура поднялась до двадцати семи градусов, земля на лужайке потрескалась. Он несколько часов подряд поливал кусты розы "Альбертины", розовым снегом опушившие забор с южной стороны сада.
Когда она снова пришла, он сидел, утонув в шезлонге, ничего не делал, ни о чем не думал. Он не слышал шагов. Лужайка, буки и небо расплывались и сливались во что-то сине-зеленое и неясное, как размытая акварель. И вот в конце тропки встал бледный очерк девушки.
Одиноко и горделиво возвышается над бескрайними соляными болотами особняк Ил-Марш. Артур Киппс — молодой стряпчий — приезжает на похороны хозяйки дома.Казалось бы, рутинная работа — навести порядок в бумагах последней представительницы старинного рода.Казалось бы, ничем не примечательная женщина в черном, с которой Артур Киппс сталкивался в церкви на поминальной службе, а затем — на кладбище, во время погребения.Но отчего в ответ на расспросы Артура все, словно сговорившись, утверждают, что не видели незнакомки в черном?..
СЬЮЗЕН ХИЛЛЯ в замке корольРОМАНПеревод с английского Е. СУРИЦЖурнал «Иностранная литература», № 1-2, 1978OCR – Александр Продан[email protected].
Серия бестселлеров о старшем инспекторе Саймоне Серрэйлере, которая насчитывает более миллиона поклонников.Полицейский детектив Фрея Грэффхам увольняется из лондонской полиции и переезжает в небольшой соборный городок – Лаффертон, который, кажется, подходит ей идеально – интересная архитектура, зеленеющие поля и дружелюбное сообщество. Почти сразу она обращает внимание на своего начальника – загадочного старшего инспектора Саймона Серрэйлера и ищет способы почаще попадаться ему на глаза. Работа становится размеренной, но Фрею все еще беспокоит рядовое сообщение о пропавшей недавно женщине.
В соборном городке Лаффертон неизвестный стрелок охотится на молодых женщин. Первой жертвой становится счастливая новобрачная, второй – девушка из клуба, третьей – молодая мать. Что связывает эти на первый взгляд случайные убийства? Киллер с винтовкой и киллер с пистолетом – это один и тот же человек? Или полиция столкнулась с двумя смертоносными снайперами? За дело берется детектив Саймон Серрэйлер, однако его отвлекает трагедия в семье. Напряжение нарастает, и каждая упущенная возможность влечет за собой новые жертвы…
Кембриджский преподаватель Тео Пармиттер покупает на аукционе старую потемневшую картину и отдает ее на реставрацию, но, получив обратно, с удивлением обнаруживает на ней персонажей, которых раньше не замечал. На картине восемнадцатого столетия, изображающей карнавальное веселье, резко выделяется фигура человека без маскарадного костюма. На лице его застыло выражение ужаса, а двое неизвестных в черных масках готовятся куда-то увести несчастного… Кто он? В чем его тайна? Тео вспоминает, что сразу после аукциона некий человек умолял его перепродать картину за любые деньги…
Полиция Лаффертона не справляется с делом о похищении детей. Каждый житель чувствует себя по-настоящему разбитым. В особенности старший инспектор Саймон Серрэйлер: он не смог раскрыть преступление. В Йоркшире пропадает ребенок, и старший инспектор чувствует себя обязанным помочь местным в поимке похитителя. Может ли это йоркширское похищение быть связано с делом в Лаффертоне? И не начало ли это новой серии преступлений? Сьюзен Хилл, знакомая любителям мистических триллеров по бестселлеру «Женщина в черном», обратилась к детективному жанру.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.
«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.
Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Книга, к прочтению которой ты приступаешь, повествует о мире общепита изнутри. Мире, наполненном своими героями и историями. Будь ты начинающий повар или именитый шеф, а может даже человек, далёкий от кулинарии, всё равно в книге найдёшь что-то близкое сердцу. Приятного прочтения!
Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.
ББК 84. Р7 84(2Рос=Рус)6 П 58 В. Попов Запомните нас такими. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. — 288 с. ISBN 5-94214-058-8 «Запомните нас такими» — это улыбка шириной в сорок лет. Известный петербургский прозаик, мастер гротеска, Валерий Попов, начинает свои веселые мемуары с воспоминаний о встречах с друзьями-гениями в начале шестидесятых, затем идут едкие байки о монстрах застоя, и заканчивает он убийственным эссе об идолах современности. Любимый прием Попова — гротеск: превращение ужасного в смешное. Книга так же включает повесть «Свободное плавание» — о некоторых забавных странностях петербургской жизни. Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и связям с общественностью Администрации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, 2003 © Издательство журнала «Звезда», 2003 © Сергей Шараев, худож.