Самая великолепная ночь - [14]

По всей видимости, костюм был готов. Именно в нем он сейчас и стоял. Костюм идеально облегал его широкие плечи, узкую талию, мускулистые бедра.

Оливия была права: даже лучшие дизайнеры и самая дорогая в мире ткань не сделают из него аристократа. Он не был похож на короля. Он походил на человека, которого только что привели из пустыни и приодели. При этом попытка придать Тареку королевский облик все же возымела результат. Он стал выглядеть еще опаснее. Резкие черты лица были теперь подчеркнуты еще четче. Особое внимание привлекала пугающая сила его мышц.

– Вы выглядите так, словно решили порвать кого-то на части, – сказала Оливия, решив сбавить степень напряжения. Не в кабинете Тарека, а в себе самой.

– Я всегда готов кого-нибудь порвать, – ответил Тарек. – И рву, если это необходимо.

– Это пугает, – призналась Оливия, понимая, что он сказал правду.

– Тому, кто не желает зла моей стране, нечего бояться.

Оливия имела сомнения на этот счет. Она определенно не желала зла государству Тахар, но ей было чего бояться.

– Тогда я спокойна, – соврала она.

– Я не уверен насчет речи, – сменил тему Тарек.

– Для этого я и пришла.

Тарек двинул пачку бумаг в ее направлении. Они были исписаны от руки. Почерк означал лишь одно: его обладатель больше преуспел во владении мечом, чем шариковой ручкой.

– Почему вы писали от руки? – поинтересовалась Оливия.

Она понимала глупость своего вопроса. Этот человек не знал, как по телефону вызвать прислугу.

– Мне так привычнее.

– Вы умеете пользоваться компьютером?

– Я не делал этого долгие годы.

– Значит, вам придется учиться с нуля. Технологии быстро меняются. – Оливия взяла бумаги в руки. – Но сейчас это не главное. Постепенно вы все освоите.

Она пробежала глазами по написанному. Красноречием здесь и не пахло.

– Неплохо. Основная идея понятна. Главное, что текст написан с душой. – Оливия положила бумаги обратно на стол. – Но я прошу вас сказать мне на словах, что именно вы хотите для Тахара. Каковы ваши планы на будущее страны. Кстати, есть одно неписаное правило: лучше недообещать и сделать больше, чем наоборот.

– Я не умею говорить на публике.

– Уверена, вы лукавите. Вы же… – Оливия подыскивала правильные слова. – Вы командовали людьми. Вдохновляли воинов на битвы.

– Было дело.

– Здесь то же самое. Вам нужно вдохновить свой народ. Вы поражали врагов и выходили триумфатором. В Тахаре вас тоже ждет триумф.

Тарек поднял одну бровь.

– Может быть, вы прочтете речь за меня?

– Сожалею, но люди ждут услышать ее от вас, а не от меня. Если это не речь по случаю открытия нового детского сада или больницы.

– Не вижу разницы, – признался Тарек.

– Мы будем мужем и женой. Я – ваша вторая половина. Нам не обязательно друг друга любить, но я буду вас дополнять. У меня есть навыки, которых нет у вас. Вы отвечаете за безопасность страны. Вы воин. Я же буду нести более спокойные, миролюбивые обязательства.

Произнося эти слова, Оливия ощущала, как ее наполняет чувство удовлетворения от происходящего. Хорошо, что сейчас она находится здесь, а не сидит где-то одна в темной комнате в далекой отсюда стране.

Тарек поднял глаза, и их взгляды встретились.

– Сейчас мне нужна больше, чем половина, – сказал он. – Слишком многое нужно сделать.

– Нет проблем, – ответила Оливия, тяжело сглотнув. Примерно те же слова однажды сказал ей Маркус. Это был романтический ужин на их семейной яхте. В тот вечер Маркус сделал ей предложение.

Будь она той же девочкой, какой была пять лет назад, она бы не осознала всю значимость слов Тарека. Она бы сочла их не более чем формальностью.

Только сейчас Оливия услышала, что Тарек продолжал что-то говорить. Воспоминания о покойном муже в который раз отвлекли ее от реальности.

– Я умею держать клятвы, – говорил Тарек. – Пятнадцать лет я был верен слову, данному брату. Я посвятил себя своей стране. Я помогал ему, когда он просил. И никогда не ставил свои желания выше безопасности страны. В отличие от брата я не ищу земных наслаждений. В жизни есть более важные вещи. Если у человека забрать все, то единственное, чем он станет жить, – это его истинное предназначение. Когда человек посвящает себя тому, что может сгореть, разрушиться, исчезнуть, то от него останется пустота. Если же ты веришь в свою цель и идешь к ней, то ты неприступен, как скала. Моя страна и есть моя скала. Я буду биться за нее до последнего дыхания.

Оливия смотрела в его черные глаза. На мгновение ей захотелось, чтобы он говорил так о ней. Почему в этом мире никто не дорожит ею так сильно?

Она грустно вздохнула:

– Так и скажите. Именно так вам нужно будет говорить там, на балконе. Политические вопросы можно обсудить позже с журналистами. А угнетенный, обиженный народ хочет слышать именно такие слова. Вы тот человек, который сможет исцелить свою нацию.

«А заодно и меня», – чуть было не добавила Оливия. Она даже вздрогнула при мысли, что эти слова действительно едва не сорвались с ее губ. Наверно, она все-таки сошла с ума. Как можно верить, что Тарек может ее исцелить. Маркус любил ее, но не исцелил.

– Я слепо доверюсь тебе, – прервал Тарек мысли Оливии.

– А я сделаю все, чтоб вы об этом не пожалели, – машинально ответила Оливия.