Самая непокорная жена - [20]

Она резко сложила руки на груди:

– Убирайтесь. Из. Моей. Комнаты.

Она никогда не казалась ему такой очаровательной. В бриллиантах и бархате она была величественной и утонченной. В брюках и черном топе, в которых она спускалась по дворцовой стене, она была беззащитной и вызывающей.

А в этой футболке, которая не скрывала ее поразительной фигуры и открывала длинные стройные ноги, она была самой желанной и прелестной женщиной из всех, кого ему доводилось встречать. Сердце глухо стучало у него в груди, и он почти задыхался от предвкушения.

Она даже не пыталась соблазнить его. Он видел, что она и не догадывается, как свет из ванной комнаты, освещавший ее сзади, открывает его взгляду все то, что она старалась скрыть. А этот высокомерный взгляд и надувшиеся губки…

Хусейн сделал глубокий вдох и почувствовал медово-коричный запах, который стал для него наркотиком с того момента, как он встретился с Жизлан.

– Это наша общая комната, миледи.

Как он и ожидал, она тут же ощетинилась. Ему нравились ее бойцовские качества и то, как она бесстрашно бросалась в атаку.

– О нет. – Она покачала головой и отступила на шаг. – Даже и на минуту не допускайте этой мысли. Это не было частью нашего соглашения.

Хусейн сложил руки на груди, чтобы удержаться и не привлечь ее к себе.

– Вы согласились выйти за меня замуж. А теперь, как моя жена, вы должны…

– Не смейте читать мне нотации о том, что я должна или не должна! Я сделала то, что вы требовали, потому что вы шантажировали меня. Но я не позволю вам заставить меня разделить с вами постель!

Он посмотрел ей в глаза и увидел в них бешеную ярость. Была ли у него когда-либо женщина, способная испытывать такие сильные чувства? И в сочетании с железной выдержкой? Он снова подумал о том, какой окажется принцесса Жизлан, когда даст волю своим чувствам. Адреналин заставил его кровь быстрее бежать по жилам.

– Я не собираюсь заставлять вас, миледи.

В его словах не было сарказма. Он был охвачен предвкушением того, что скоро произойдет. Это предвкушение в такой же степени, как и беспокойство о судьбе нации, не давало ему спать уже много ночей.

– Очень хорошо. Тогда убирайтесь.

Хусейн шагнул к ней:

– Я собираюсь провести ночь со своей женой.

Она покачала головой, и тяжелые черные пряди волос рассыпались по плечам и груди. У Хусейна внезапно пересохло во рту. Он так хотел ее! Но ему следовало держать себя в руках.

– Этого не произойдет, Хусейн. Если только вы не намерены применить силу.

Звук его имени в ее устах показался ему сладостным. Он так изголодался по ней, что даже это было подобно дождю, упавшему на иссохшую землю.

На мгновение ему показалось, что в ее глазах промелькнул страх. Но ее тело сказало ему все, что он хотел знать. Ее соски были напряжены, и от нее исходил сладостный мускусный запах возбужденной женщины.

Его пронзило ощущение восторга. На губах мелькнула улыбка.

– Мы оба знаем, что сила мне не понадобится. Вы хотите меня, Жизлан, а я хочу вас. Так уже было в тот раз, когда вы целовали меня…

– Я не целовала вас! – Она отшатнулась и прижалась к стене. – Вы просто напали на меня!

– А вы ответили на мой поцелуй с энтузиазмом, что говорит о том, что наши интимные отношения могут быть весьма удовлетворительными.

Она отчаянно затрясла головой:

– Насилие – это единственный способ заставить меня разделить с вами постель.

Она выпрямилась во весь рост, и огонь, горевший в ее глазах, вызвал у него острый приступ желания.

Он шагнул к ней:

– Вы сами знаете, что это…

Только быстрая реакция спасла его, когда она швырнула ему в лицо тяжелое стеклянное пресс-папье. За ним последовала щетка для волос. Потом старые антикварные часы, которые он поймал и аккуратно поставил на туалетный столик. Но когда она бросила в него обрамленную в мрамор фотографию, которая поцарапала его ухо, он не выдержал и схватил ее за руки:

– Довольно!

Она вся дрожала, и пульс на ее запястье бился с бешеной скоростью. Хусейн сделал глубокий вдох, чувствуя аромат ее тела.

– Перестаньте сопротивляться. Вы сами знаете, что это бесполезно.

– Потому что вы достаточно бесчестны, чтобы взять меня силой, несмотря на то, что я презираю вас?

Ее глаза горели, щеки раскраснелись. Даже сейчас она продолжала противиться тому, что они оба чувствовали.

Он медленно покачал головой, не отводя от нее взгляда. Что бы ни происходило между ними, такого он еще не испытывал. Никогда еще ни одна женщина так не возбуждала его. И было видно, что она испытывает то же самое, как бы она ни противилась этому.

Одной рукой он сжал оба ее запястья, а другую поднес к ее щеке. Она судорожно глотнула, привлекая его внимание к нежной, изящной линии ее шеи. Когда еще женская шея казалась ему такой соблазнительной? Он провел пальцами по щеке, и ее ресницы задрожали. Ее кожа была нежной, как лепестки роз.

На долю секунды она закрыла глаза, но тут же спохватилась и рванулась в сторону:

– Я не хочу вас. Я никогда не захочу такого варвара, как вы.

– Лгунья, – пробормотал он.

– Вы вваливаетесь ко мне, навязываете мне свое общество и при этом обзываете меня лгуньей? – Она опустила глаза. – Что вы делаете?

– Отпускаю вас. Вы сами знаете, что я не хочу причинить вам боль.