Самая кровная связь. Судьбы деревни в современной прозе - [70]

Сам Чингиз Айтматов в статье «Необходимые уточнения», которой завершал дискуссию о «Белом пароходе» в «Литературной газете» (1970, 29 июля), именно так объяснял финал своей повести:

«Показывая гибель мальчика в «Белом пароходе», я отнюдь не возвышаю зло над добром, а преследую цель жизнеутверждающую — через неприятие зла в его самой непримиримой форме, через смерть героя... Д. Стариков в своей статье доказывает, что были реальные условия и реальные силы, которые могли бы оградить мальчика. Было бы более чем прискорбно отсутствие таких условий и сил. Именно поэтому смерть мальчика кажется чудовищной и невыносимой. Некоторые читатели сетуют: разве не властен был автор иначе распорядиться судьбой героя? Нет, не волен я был. Такова логика художественного замысла, имеющего свои, неподвластные автору принципы. Не мог я поступить так, как посоветовал в письме ко мне один читатель: Орозкула арестовать, деда Момуна отправить на пенсию, мальчика — в город, в школу-интернат. Это мило, но это означало бы амнистию злу... Трагический финал «Белого парохода» оказался неизбежным... Потому, что добро в лице мальчика оказалось несовместимым со злом в лице Орозкула. А мальчик был мальчиком, и противопоставить грубой силе Орозкула он мог только непримиримость. Пассивная доброта Момуна терпит крах, а непримиримость мальчика к злу остается с ним. С этой непримиримостью он «уплывает»... И если он найдет пристанище в сердцах читателей, то в этом его сила, а не «безысходность». Откровенно говоря, я горжусь своим мальчиком».

Трагическая смерть мальчика — это еще и суд над Момуном, его пассивностью, отсутствием чувства личности, чувства собственного достоинства, неспособностью противостоять злу.

В отношении к Момуну — главное разногласие Ч. Айтматова с Вл. Солоухиным и Т. Наполовой. Если Вл. Солоухину он видится в мученическом венке, то авторская задача Ч. Айтматова в том состоит, чтобы, при всей жалости и любви к своему герою, снять с него этот не по праву носимый им венок.

Вспомним немой вопрос мальчика, на который ему трудно найти ответ: «Бекей, тетка Бекей! Сколько раз избивал ее муж до полусмерти, а она все прощает ему. И дед Момун тоже прощает ему всегда. А зачем прощать? Не надо прощать таким людям...»

Собственно, эта нота в отношении к Момуну звучит в повести с первых ее страниц.

Вчитаемся в то, как представляет нам, вводит в действие автор своего старого и столь дорогого его сердцу Момуна: «Никто не относился к Момуну с тем уважением, каким пользуются люди его возраста. С ним обходились запросто... И старый и малый были с ним на «ты», над ним можно было подшутить — старик безобидный; с ним можно было и не считаться — старик безответный. Не зря, говорят, люди не прощают тому, кто не умеет заставить уважать себя. А он не умел... Пожалуй, единственное преимущество его состояло в том, что он не боялся уронить себя в чьих-то глазах. (Не так сел, не то сказал, не так ответил, не так улыбнулся, не так, не то...) В этом смысле Момун, сам того не подозревая, был на редкость счастливым человеком...»

Безответный, добрый, человечный человек, сохранивший в душе своей вечные ценности? При большом желании и некотором насилии над текстом образ старого Момуна можно понимать и так. Но сам-то Ч. Айтматов не считает Момуна своим нравственным идеалом. Да, добродетели Момуна неоспоримы и святы для Ч. Айтматова, как добродетели общечеловеческой нравственности. Но Момун непоследователен даже и в них.

По Вл. Солоухину, Момун не только добр, но и благороден.

По повести Ч. Айтматова он добр и жалок. И даже попытка бунта против Орозкула, на который подвигнула Момуна безмерная любовь к мальчику, обернулась для него еще более глубоким пароксизмом рабства:

«Так-то, — ехидно посмеивался Орозкул про себя. — Приполз, упал мне в ноги. Ух, нет у меня большей власти, не таких бы крутил в бараний рог. Не таких заставил бы ползать в пыли. Дали бы мне хотя бы колхоз или совхоз. Я бы уж порядок навел. Распустили народ...»

О беде старого Момуна убедительно писал и критик Н. Джусойты: «По-моему, одной из причин жестокого поражения Момуна, героя повести Ч. Айтматова «Белый пароход», явилась как раз узость его патриархальных представлений о добре и зле, о реальном соотношении их в большом мире, узость, обернувшаяся своеобразной нравственной и психологической недостаточностью. Узколобый эгоизм Орозкула потому и одержал верх над щедрой и бескорыстной, жертвенной любовью Момуна к людям, что он — Момун — живет пока представлениями патриархального мира о доброте и достоинстве человека. Новый мир, сложный, противоречивый, требующий от каждой личности самостоятельной ориентации и инициативы, ему почти неведом...

Момун терпит поражение, но в повести есть другой характер — авторский образ, который вобрал в себя всю доброту и любовь Момуна к людям и помножил их на тонкое знание психики, нравственности, культуры, идеалов современного мира. Повесть о поражении Момуна стала художнической победой автора».

В жанре философской притчи Ч. Айтматов написал остросоциальное произведение, ни в малой степени не оторванное «от исторических и социальных корней», полемически утверждающее неразрывность их связи с духовными и нравственными ценностями.