Самая главная тайна - [5]
«Ну что, приехал?» — словно спрашивал он.
И сам же отвечал:
«Это хорошо, что ты приехал!»
Такой портрет был в альбоме Валькиной матери. Но там карточка была маленькой. Здесь же лицо отца было в натуральную величину. Такие большие лица Валька привык видеть лишь на портретах знаменитых людей.
Вальке послышалось, что отец сказал:
«Я ведь тоже знаменитый. Я — герой-партизан».
Но это мать так говорила. Отец не был награжден даже медалью. Никто не знает, как он погиб. Погиб при выполнении боевого задания — и все. Так написано в бумаге, которую до сих пор хранит у себя мать.
«Я погиб, как герой, — послышалось Вальке. — Я недаром погиб».
Но это он сам подумал, глядя на большой портрет отца.
Увеличенный снимок был еще довоенным. В то время отец не носил воинской формы. Он ничего не знал ни о войне, ни о том, как, где и когда он сложит свою голову. На отце была рубашка с расстегнутым воротом. Ветер чуть приподнял волосы. Отец фотографировался летом, на какой-то подмосковной станции. Мать говорила, что это последняя довоенная фотография отца. И одна из последних вообще. Последний же снимок был групповым. Мельников, Скорняк и Проскуряков снялись вместе. Сейчас на карточке остались двое: Проскурякова мать вырезала.
«Ну что, Валька? — спросил отец. — Как дела? Ты уже большой стал. У тебя скоро усы вырастут. Как ты живешь?»
«Хорошо, папа, я живу, — мог бы ответить Валька. — Только вот мать...»
«Да, брат, что же делать, — сказал бы отец. — Ничего, брат, не поделаешь».
Сказал бы он так или нет, Валька не был уверен. Что-нибудь подобное он, конечно, сказал бы. Но что?..
— Валентин Васильич, — раздался за его спиной нетерпеливый голос Дементия Александровича, — что же ты? Еще и не умывался? А мы уже к завтраку тебя ждем. Ты... — Но тут голос Дементия Александровича оборвался: он увидел, что Валька стоит перед портретом отца. — Извини, мы подождем, — тихо проговорил он и вышел.
Валька опять смутился, поставил чемодан и стал быстро раздеваться. Заставлять ждать взрослых — это невежливо. Такое правило Валька завел давно. Он снял майку и отдернул занавеску. Там стояла ванна. Пол был устлан изразцовыми плитками. Стены тоже были изразцовыми. Свет лился сверху, из маленького окошка. Все было здесь приготовлено для Вальки: полотенце, мыло, зубная щетка, губка. Напротив ванны висело зеркало.
Но ни удивляться, ни раздумывать времени не было. Валька открыл кран с белым кружком в центре и сунул голову под упругую струю воды. По правде сказать, он уже три дня умывался кое-как (в вагоне не очень-то удобно мыться) и теперь с большим удовольствием тер шею, щеки и отфыркивался.
Когда Валька появился на веранде, мать и Дементий Александрович уже сидели за столом. Магда стояла возле свободного стула. Стульев было всего три, и Валька подумал:
«А где я сяду?..»
Но Магда выдвинула стул из-под стола и сказала:
— Садись, панич.
— Я не панич, — опять возразил недовольный Валька.
— Не называй его паничем, — строго сказал Дементий Александрович. Он сидел за столом без своего пенсне. — У русских это не принято. Ты поняла?
— Поняла, пан полковник.
Дементий Александрович поморщился и добавил:
— Какая ты!.. Иди.
Магда вышла.
— Но разве она не будет завтракать? — спросил Валька, садясь за стол.
— Она уже завтракала, — ответил Дементий Александрович. — Никак не отучу ее. Все пан да пан! Не обращай, Валентин Васильич, внимания.
Вальке опять стало неприятно, но он лишь кивнул, вспомнив о портрете отца. Портрет несомненно был повешен Дементием Александровичем.
— Понравилась тебе комната, Валя? — ласково спросила мать.
Валька укоризненно посмотрел на нее. Таких вопросов можно было и не задавать.
Но мать не поняла его настроения и продолжала:
— Ну что же ты молчишь? А велосипед? Велосипед тебе понравился?
— Мама, — сказал Валька, — Дементий Александрович об этом не спрашивает. Он и так знает, что я ответил бы.
Полковник Скорняк пришел на выручку. Он налил два бокала шампанского и, не обращая внимания на разговор матери с сыном, провозгласил:
— Я хотел бы выпить за ваш приезд, мои дорогие!
У Вальки в бокале тоже золотилась какая-то жидкость.
— Это лимонад, — сказала мать.
Лимонад Валька любил. Завтрак прошел, как говорится, в непринужденной обстановке. Дементий Александрович и мать пили шампанское. Валька уплетал клубнику, запивая ее лимонадом. Он наелся и посмотрел на полковника. Дементий Александрович оказался понятливым человеком.
— Тебе хочется погулять? — спросил он. — Погуляй, Валентин Васильевич. А маме надо отдохнуть с дороги. Правда, Соня, ты хочешь отдохнуть?
Мать кивнула.
— А ты сходи к озеру, — сказал Дементий Александрович.
— Здесь есть озеро? — встрепенулся Валька.
— И очень большое. Иди, Магда тебя проводит. Скажи ей.
Валька поблагодарил Дементия Александровича и вышел в сад.
Замок
Магда сидела на табуретке под окном своей комнаты и читала книжку. Увидев Вальку, она захлопнула книжку и вскочила.
— Меня зовут?
— Нет. Но Дементий Александрович сказал, что вы можете показать мне озеро. Если вы, конечно, не заняты.
Магда засмеялась.
— Они хотят, чтобы мы ушли. Пойдем, Валечка. Можно, я буду так тебя звать?
