Самая главная тайна - [25]
— Не волнуйтесь, дедушка, — поспешно сказал Валька. — Что у вас случилось? Может, с Петькой что?
— Нет, нет, с моим внуком ничего не случилось, — ответил дед. — Но он мне принес вот это... — Дед еще раз пугливо огляделся и трясущимися руками развернул тряпицу. — Вот этот кинжал.
— Ну и что же? — спросил Валька, убедившись, что в руках старика — кинжал, подаренный ему Проскуряковым.
— Это вы ему дали, панич?
— Я дал. Петька сказал, что этот кинжал вы делали.
— Нет, нет, нет! — испуганно замотал головой дед. — Не слушайте его, панич, никогда я не делал ничего такого!
— Странно... Неужели Петька сказал неправду? Я не могу в это поверить. Он мне говорил...
— Панич! — взмолился дед. — Прошу вас, отойдемте в кусты... здесь нас могут увидеть!
— Но чего вы боитесь? Не понимаю.
Петькин дед вдруг упал на колени и протянул к Вальке свои руки.
— Не губите, панич! Пожалейте старого человека!..
— Да встаньте, встаньте, что вы!.. — всполошился Валька. Он еще никогда в жизни не испытывал такого позора. — Нельзя так, нельзя!
Он помог старику подняться на ноги и отвел его в густой кустарник.
— Этот нож принесет многим людям несчастье, — сказал дед. — Вы уж поверьте мне, старому человеку! Не показывайте его никому, панич, ни одной живой душе на свете!
Говоря это, он совал кинжал Вальке.
— Но почему? Почему, дедушка?
— Я знаю, что это так. Вы его показывали кому-нибудь, панич?
— Никому, кроме Петьки.
— И пан полковник ничего не знает о нем?
— Не знает.
— И ваша мама тоже не знает?
— И она не знает.
— Прошу вас, панич, как родного, никому не говорите об этом кинжале. Закопайте его, утопите, а то он таких бед наделает, что страшно и сказать!
— Не смогу, — отказался Валька. — Ни за что на свете! Вы же знаете, что он принадлежал моему отцу?
— Матка боска! — закричал старик. Он быстро заговорил по-польски и снова упал на колени. — Панич, послушайте меня, панич! Не губите, у меня внук малый!..
— Да что вы, в самом деле! — рассердился Валька. — Въелись вам в кровь эти панские порядки! Мы же не в панской Польше живем, а в Советском Союзе, и у нас никто не имеет права становиться перед человеком на колени. Встаньте! Встаньте немедленно, а не то я уйду, хотя бы мне этого и не хотелось, потому что вы старый и пожилой человек!
— Да, да, панич, да, — забормотал Петькин дед, снова подымаясь в полный рост. — Но и мы, старые люди, зависим от случая, и нас не пощадят, если уж случится... Я стар и, наверное, глуп, я не могу вам растолковать все так, чтобы вы меня поняли и убедились, как я прав. Но я вам говорю правду. На земле и так много пролито крови. Сколько я видел крови, панич! На моих глазах убивали детей, молодых женщин... о-о-о! — Он закрыл ладонью лицо. — Не приведи бог вам видеть такое, панич, не приведи бог!
— Дедушка, успокойтесь, я даю вам слово, что об этом кинжале никто не узнает. Никто, кроме вас и Петьки. Возьмите его себе и спрячьте хорошенько, — предложил Валька.
— Нет, нет, нет! — опять замотал головой старик. — Найдут у меня — сразу убьют!
— Да кто же вас убьет?
— Панич, не могу я взять это, и не просите! Я спать спокойно не буду. Кровь еще льется. Льется, льется, вы не знаете!..
— Ну хорошо, какой же выход? — спросил Валька, прощая старику его необоснованную тревогу. — Уничтожить кинжал я не могу. Домой нести мне его нельзя... по одной причине. Вы себе брать не хотите. Какой же из этого выход?..
— Не знаю, панич, не знаю, но только надо что-нибудь сделать. Придумайте что-нибудь, я старый, больной, у меня голова совсем не соображает!
«А здесь еще совсем забитый народ!» — с огорчением подумал Валька.
— Ну хорошо, — сказал он. — Вы доверяете своему внуку?
— Что вы сказали, панич?..
— Петьке, я говорю, вы доверяете?
— Конечно. Он же мой внук, панич.
— Отдайте кинжал Петьке. Он же у него был. Петька знает, куда его спрятать. И мы будем спокойны.
— Ладно, панич, ладно, — подумав, согласился старик, — я сделаю так, как вы говорите, только умоляю: никому ни слова о кинжале, никому ни слова!
Валька грустно вздохнул.
— Даю вам честное пионерское, дедушка.
Старик обнял Вальку и стал целовать его.
«Нет, все-таки здесь забитый, забитый народ!» — думал Валька.
Валентин Марчук — демобилизованный воин
Прошло несколько дней. Никто больше не заводил разговора о кинжале. И Валька стал мало-помалу забывать об этой странной истории. Он увлекся плаванием и каждый день занимался с Магдой. А кроме того, он решил наконец начать письмо друзьям, исписал целую тетрадку, а конца этого длинного письма все не было видно...
Петька Птица к Вальке не заявлялся. Петькиного деда Валька тоже не встречал. Мать была все время весела. Она часто ездила с Дементием Александровичем в город. Все шло хорошо.
Но однажды под вечер Валька заметил, что Магда как-то странно ведет себя. В ее поведении появилось что-то от Петькиного деда. Она тревожно озиралась вокруг, прислушивалась к звукам автомобильных моторов, куда-то вдруг исчезала, а потом появлялась, раскрасневшаяся, взволнованная.
Валька заинтересовался, куда Магда так неожиданно исчезает. Он приметил, что платье ее мелькнуло в саду...
Герман Тарасович ухаживал только за той частью сада, которая примыкала к дому. А дальше начинались настоящие заросли. Никто не обрезал и не окапывал яблони, не вырубал кустарник, не расчищал дорожек. Именно такими представлялись Вальке джунгли. Правда, в этих джунглях не водились дикие кровожадные звери...
