Самая главная тайна - [23]

— Встречал, — прошептал Валька.

— Ну, хорошо, — удовлетворенно проговорил Дементий Александрович, — попозже ты мне расскажешь об этом. А теперь продолжим осмотр.

Валька кивнул.

— Этот кинжал, — полковник постучал пальцем по стеклу, — к сожалению, не принадлежит Василию Егоровичу. Его кинжал бесследно исчез. А этот — мой. Видишь, и надпись свидетельствует об этом.

Валька уже прочитал надпись. Она гласила, что боевое холодное оружие подарил музею герой партизанской войны Скорняк Д. А.

Вещей, принадлежащих Дементию Александровичу, в музее было много: пистолет, портупея, кубанка, даже сапоги. Были здесь вещи, оставшиеся и от других партизан. Только от командира отряда Мельникова, видно, ничего, кроме портрета, не осталось. И Дементий Александрович с сожалением подтвердил это, поняв, что хотелось бы увидеть Вальке.

— Суровые были дни, — добавил он. — О музеях тогда не думали.

— Все-таки мне не нравится фотография, — в заключение сказал Валька. — Я бы ее заменил.

Полковник развел руками:

— Что поделаешь, не имеем мы тут с тобой власти. В этих стенах командует директор музея.

«Пан историк», — догадался Валька.

Выйдя на улицу, Дементий Александрович взглянул на часы.

— А у нас есть еще полчаса времени. Зайдем-ка, Валентин Васильич, в кафе-мороженое. Я, признаться, люблю пломбир. А ты?

— Можно, — согласился Валька.

Он был задумчив, грустен. Странный портрет отца все еще стоял у него перед глазами.

Кафе-мороженое было неподалеку. Дементий Александрович подвел Вальку к столику в пустом углу. Тотчас же подошла официантка, и полковник заказал пломбир и фруктовую воду.

— Ну так вот, Валентин Васильич, вопрос о кинжале, — неожиданно проговорил Дементий Александрович и внимательно посмотрел на Вальку. — Значит, ты встречал точно такой же кинжал?

— Встречал, — тихо проговорил Валька.

— Разумеется, у Проскурякова?

— Да.

— Совершенно правильно. У него был точно такой же кинжал. При обыске его не обнаружили. Да его и не искали. Кинжал в деле не фигурировал. Где же он у мерзавца хранился?

— Не знаю... По-моему, он всегда лежал у него на столе. А потом он мне его подарил, — ответил Валька.

— Кинжал? Тебе? — с негодованием спросил Дементий Александрович. — Что же он при этом сказал?

— Что это его собственный кинжал. По-моему, больше ничего не говорил...

— Какая наглость! Дело в том, Валя, что это вовсе не его кинжал. Но об этом потом. Кинжал хранится у тебя?

Валька отрицательно покачал головой.

— А где же он?

— Я его... Я его в речку бросил. Бросил, когда узнал, что...

«Зачем же я говорю неправду?» — подумал Валька. Но неправда уже была сказана, и ничего нельзя было поделать.

— Когда же это случилось? — спросил полковник.

— Давно уже... Как только я узнал... Да я уже и не помню...

Дементий Александрович задумался. Он, кажется, ему поверил. Официантка принесла два блюдца с мороженым и бутылку воды, поставила хрустальные стаканы.

— Жаль, — сказал Дементий Александрович, — жаль, Валентин Васильич! Жаль, что ты выбросил этот кинжал в речку. Если бы ты знал, чей это кинжал, ты бы этого не сделал. Но я тебя прекрасно понимаю. Ты выбросил кинжал предателя. А он принадлежал... твоему отцу.

Валька раскрыл рот, чтобы признаться во лжи, но тотчас же сжал губы покрепче. Нельзя было вмешивать в эту историю Петьку Птицу и его деда. Ни в коем случае нельзя!

— Ты удивлен, конечно, — продолжал Дементий Александрович. — Но это так. Кинжал принадлежал твоему отцу. Кинжал же Проскурякова, зажатый в его преступной руке, сразил одного хорошего человека, партизана Марчука. — Полковник опять замолчал, а потом спросил тихо: — Но, может быть, ты не утопил кинжал, а отдал кому-нибудь из своих приятелей?

Валька похолодел. Неужели Дементий Александрович все знает?!

— Мы могли бы съездить туда, где ты жил, — добавил полковник, — и вернуть кинжал народу.

Валька понял, что дорога к правде отрезана, и ответил:

— Нет, я никому не отдавал. Я утопил кинжал.

— Ясно, — заключил Дементий Александрович. — Ешь мороженое, Валентин Васильич, и не огорчайся: ты не виноват. Больше того, ты поступил, как патриот. На твоем месте я поступил бы так же.

И разговор о кинжале партизана Мельникова оборвался. Дементий Александрович молча ел пломбир. Он ел с удовольствием. А Валька с трудом глотал сладкую холодную массу. Ложь жгла его. Но что он мог сделать? Как он мог сказать полковнику, что кинжал забрал у него Петька Птица? Мороженое не лезло ему в горло...

Странное поведение старика

Женщины в доме поменялись ролями. Валькина мать готовила обед, а Магда у себя во флигельке читала книжку. Мать весело напевала что-то. Магда, по всей вероятности, тоже не унывала. Что-то произошло!

Валька подошел к окошку и уставился на Магду, чтобы привлечь ее внимание. Она оторвалась от книжки и улыбнулась.

— Ты, кажется, удивлен, Валечка, что я бездельничаю? — спросила она. — А я получила отпуск.

— Вас уволили? — испугался Валька.

— Да нет же, я правду говорю, что получила отпуск. На целый месяц.

— Но...

— Все в порядке, Валечка: мне заплатили вперед. — Магда помолчала и добавила: — Пан полковник поступил великодушно. Вашей маме очень хочется, чтобы здесь и духу моего не было. Другой на месте пана полковника в два счета выгнал бы меня. Но он... — Магда усмехнулась и бросила книжку на кровать. — В общем, я получила отпуск.