Самая долгая ночь - [18]

Женщина как будто угадала его мысли.

— Я могу найти больше, — заявила она и торопливо добавила: — Сотни и даже тысячи евреев прячутся в тайных местах. Они как мыши, они повсюду. Мы помогаем им прятаться и защищаем их. Я помогу вам отыскать их и переловить всех до единого. — Она посмотрела на Пройсса, затем на Гискеса, а затем снова на Пройсса.

Пройсс ничего не сказал. Он многозначительно посмотрел на Гискеса и, кивком указав на дверь, вышел из подвала. Абверовец последовал за ним и, оказавшись в коридоре, плотно закрыл за собой дверь.

— Она довольно быстро сдалась, — заметил Пройсс.

— Не все из них храбрецы, — улыбнулся Гискес. Его собеседник уловил в его речи отчетливый берлинский акцент.

— Где вы ее нашли? — поинтересовался Пройсс.

Гискес продолжал улыбаться.

— Это была моя операция, — ответил он, не став, однако, вдаваться в подробности.

— Чего вы хотите? — спросил напрямик Пройсс. На этот раз он ожидал иной ответ на свой вопрос, чуть более честный.

— Моя задача — поиск участников местного Сопротивления. Ваша — поимка евреев. Я предлагаю сотрудничество. Если я при выполнении моих заданий нахожу евреев, то тут же звоню вам. Если вы обнаруживаете причастность евреев к деятельности Сопротивления, то сразу сообщаете мне об этом. Простой обмен информацией, не более того. Взаимовыгодное сотрудничество. Я отдаю вам девчонку и евреев, о местонахождении которых ей известно. Можно сказать, оставляю ее вам в залог нашей договоренности.

— Она вам не нужна? — удивился Пройсс.

Улыбка Гискеса сделалась еще шире.

— Вы напрасно тратите время, служа в СД. Вам, подобно мне, следует заниматься работой детектива. — Улыбка абверовца исчезла. — Она — пустышка. Я думал, что ее группа приведет меня к более крупной группе подпольщиков. Но, похоже, что я ошибался. Это тупик. Ее группка занимается пустяками, клеит на фонарных столбах листовки или нападает на коллаборационистов. Меня интересуют более серьезные противники. — Гискес сунул руку в карман плаща и вытащил удостоверение личности. — Это ее документы. Она живет на Ван Бреестраат, дом № 97. По ее словам, с матерью и братом.

Пройсс прочитал имя задержанной:

— Виссер Аннье.

Затем перевернул карточку и посмотрел на адрес. Это недалеко от Вондельпарка, южнее канала Зингельграхт. Красивый район города.

Пройсс кивнул. Ему понравилось предложение Гискеса. Когда абвер ловит партизан, они обязательно находят прячущихся в Амстердаме евреев. Поскольку ему самому приходится постоянно прочесывать город в поисках этих недочеловеков, то ему никак не обойтись без подобной помощи.

— Согласен, — произнес Пройсс и обменялся с абверовцем рукопожатием. Рукопожатие Гискеса было крепким, но Пройсс сжал ему руку еще сильнее.

Потянув на себя дверь, Пройсс вошел в тесную камеру. Затем приблизился к Аннье Виссер, которая сидела на шатком, скрипучем стуле. В ее глазах все еще горело прежнее безумие. Он показал, точнее, сунул ей под нос удостоверение личности.

— Ты должна сдавать мне евреев каждую неделю, — сказал он. — Каждую неделю несколько евреев. Ты поняла меня? Или я приду в твой дом номер девяносто семь на Ван Бреестраат. Ты поняла? — Она отвернулась от своей собственной фотографии, которая теперь показалась ей удивительно маленькой.

— Да, поняла, — еле слышно прошептала Аннье. — Евреи каждую неделю.

— Надеюсь, твоя мать в добром здравии. Я угадал? — спросил Пройсс и рассмеялся. Затем бросил ей на колени удостоверение. Ответом ему стал еще более громкий скрип стула.

Река стояла в тени напротив магазина Хенрика и думала о том, не опасно ли туда заходить. Даже простояв пару часов возле дома, она все еще терзалась подозрениями и не могла унять расшалившиеся нервы. Полицейские вполне могут прятаться где-то рядом в темноте. Они способны в любую секунду наброситься на нее и арестовать.

От станции она бегом бросилась к Спортпарку и бежала до тех пор, пока не почувствовала, что ноги перестали ее слушаться. Последнюю часть пути она могла бы проделать на трамвае, но немцы остановили их движение. Иногда они без всякого предупреждения останавливали трамваи и устраивали облавы. Ей оставалось всего три часа, чтобы успеть добраться до Амстердама до наступления комендантского часа. Аннье может проговориться и привести полицию к их тайнику.

Но пока она стояла, опасаясь возвращаться в магазин на Линденстраат, откуда-то из тени на другой стороне улицы вышла Аннье. Оглянувшись по сторонам, она вставила ключ в замок, открыла дверь и вошла внутрь.

Река подождала несколько минут. Интересно, как это Аннье удалось выскользнуть из лап полиции? Где она провела последние несколько часов? Река понимала: единственный способ получить ответ на эти вопросы — войти в дом и расспросить обо всем саму Аннье. Она оглядела пустынную Линденстраат. Было бы куда проще, если бы она заметила где-нибудь неподалеку фигуру полицейского. Тогда она просто развернулась бы и убежала прочь. Вместо этого она вышла из тени и направилась к дому.

Аннье была в слезах. Ее голова лежала на плече Иоганнеса, который осторожно поглаживал ее по волосам. То, как он прижимал ее к себе, давало ей нечто большее, чем простое утешение.