Самая долгая ночь - [16]

В тот день дул холодный ветер, вспомнила Река. Впрочем, воспоминания главным образом сводились к ощущению материнской руки, которая сначала сжимала ее пальцы, а затем задрожала, когда узкоплечий охранник зачитал их имена, ее и родителей.

— Деккер Якоб. Деккер Мейра, — и, наконец, — Деккер Река.

Это была вся их семья, за исключением Давида.

— Пришел наш конец, — это все, что сказал папа и отвел маму в барак № 65, их жилище в Вестерборке. Утром они пройдут пешком пять километров до Хоогхалена и сядут в поезд, который повезет их на Восток. Откуда им уже никогда не вернуться.

Тогда она в первый и последний раз поругалась с Давидом, и тот сказал ей, чтобы она не бросала маму. Река возразила, сказав, что если окажется в поезде вместе с родителями, то погибнет так же, как и они. В качестве доказательства она кивнула на рельсы за лагерными воротами, прокладкой которых заключенные занимались на минувшей неделе.

— Скоро они подведут железную дорогу к лагерю. Зачем им это делать, если мнение голландцев их не беспокоит? И чего им лишние хлопоты, если нас будут отвозить на поездах в трудовые лагеря? На востоке они будут нас убивать, я знаю это. Я не хочу умереть там, где они хотят. Или когда они хотят. Это все, что нам остается.

Давид наотрез отказался бежать вместе с ней из лагеря. Он считал, что находится в безопасности, потому что был помощником главного электрика лагеря, так же как и их родители были уверены в своей безопасности, веря в рассказы немцев о том, что их переселяют на Восток в трудовые лагеря.

Поэтому в ту ночь она в одиночку выбралась из барака, каким-то чудом добралась до того места в ограждении из колючей проволоки, где Давид испортил прожектор, — это была его единственная уступка ее побегу — и кусачками, которые он вынес для нее из мастерских, перерезала проволоку. Сторожевые вышки по обеим сторонам ограждения остались безмолвными, а по ту сторону колючей проволоки было по-прежнему темно. Оказавшись среди деревьев в пятидесяти метрах от лагеря, она услышала паровозный гудок. Он прозвучал со стороны Хоогхалена и железной дороги, по которой завтра пойдут их родители. Вот поэтому Река так ненавидела поезда и трамваи.

Она подняла голову и посмотрела на мужчину, стоявшего в проходе. Тот не сводил глаз с ее дрожащей руки. Когда же он отвернулся, Река машинально коснулась того места на пальто, где следовало быть желтой звезде. Возможно, он все понял. Не исключено, что он знал, что она еврейка и лишь выдает себя за голландку.

Мефрау Ван Мипс тоже это знала или догадывалась. Однако, посмотрев на нее, старая вдова спрятала ее в сарае, куда Река забрела после долгой ночи своего бегства из Вестерборка. Это было настоящее чудо, а благодаря горсти гульденов, которыми ее снабдила мефрау Ван Мипс, Реке удалось добраться до Амстердама. Судьба дважды проявила к ней благосклонность: в городе она нашла голландца, работавшего в фирме отца, у которой теперь появился новый хозяин, ариец, и юношу, который свел ее с людьми из Сопротивления. Ей сделали фальшивые документы и отвели к Иоганнесу, который спрятал ее в подвале у Хенрика.

Трамвай сбавил ход, качнулся в последний раз и застыл на месте.

Они с Аннье вышли и зашагали к вокзалу. Они опоздали на десять минут. Стоявший у платформы локомотив со зловеще черными лоснящимися боками выпускал пар. Возможно, именно он тянул за собой состав, в одном из вагонов которого ее родителей отправили на Восток. Река прижала руку к груди, как будто надеялась, что тем самым заставит сердце биться чуть медленнее.

Аннье заметила нужного им человека, седоволосого пожилого мужчину в коричневой кепке, и указала на него. Он одиноко стоял возле окошек билетных касс. У него было вытянутое лицо и тонкие губы. Река шагнула было в его сторону, — он ждал далеко от платформы и локомотива, в безопасном, по ее мнению, месте, — но Аннье схватила ее за руку.

— Я сама, — сказала она. — Жди нас здесь.

Река согласно кивнула, и ее спутница направилась к человеку в коричневой кепке. Затем Река бросила еще один взгляд на толпу. Полиции или вообще людей в форме нигде не было видно, во всяком случае, никто не обратил внимания на Аннье, прокладывавшую путь среди массы людей. Река прислонилась к колонне и сделала вид, будто изучает расписание поездов. Аннье приблизилась к незнакомцу в кепке. Она что-то сказала ему, и тот ответил ей. Река отвернулась на мгновение, чтобы снова посмотреть на платформу и краем глаза успела заметить какое-то движение. Расталкивая людей на своем пути, к Аннье устремилось несколько мужчин в штатском, возникших непонятно откуда. Они тут же схватили Аннье за руки.

Река быстро спряталась за колонну, чувствуя, что сердце готово выскочить из груди. Затем, набравшись смелости, осторожно выглянула и увидела, что двое ведут Аннье, держа ее за руки выше локтей, а третий шагает впереди, прокладывая путь в толпе. Река поискала глазами человека в коричневой кепке, но тот как будто испарился. Она прижалась спиной к колонне, слушая, как бешено колотится сердце. К ней так никто и не подошел. Минут через пять, после того как пульс вернулся в норму, она бросилась в бегство, в сторону Димен-Норд. Нужно поскорее вернуться обратно в магазин Хенрика и предупредить остальных об аресте Аннье. Рано или поздно Аннье непременно заговорит и сообщит немцам, где они прячутся. В гестапо языки развязываются у всех.