Самая длинная ночь - [7]
П е т р о в (не очень уверенно). В такой ситуации на совесть полагаться рискованно — подведет. Нужны факты. А они до единого против вас.
В и л л и (по-немецки). Что он говорит?
М а р и я (так же). Боится, что мы свяжемся с карателями. Требует фактов.
Вилли и Август говорят по-немецки, взволнованно перебивая друг друга.
В и л л и. Мы не эсэсовцы! Товарищи, вам нечего бояться!
А в г у с т. Нас ищет русское командование!
В и л л и. Вы совершаете ошибку!
Радиосигналы обрываются. Из рации снова доносится легкое потрескивание.
М а р и я. Все. Время истекло…
Ч е б о т а р е в. Следующая связь через час. Время есть. Мы подумаем. Идите.
Пленные уходят во двор. Петров запирает за ними дверь.
(Ганке.) Ты, наверное, голодная и спать хочешь?
Г а н к а. Не хочу я спать! И не голодная я! Вы не верьте им! Ой, не верьте! Нельзя им верить! Когда надо, кем хочешь прикинутся, а потом поубивают всех! У нас бабка Ефросинья в деревне жила…
Ч е б о т а р е в. Иди, Ганка, про бабку Ефросинью расскажешь в другой раз. (Выпроваживает Ганку в сени.)
Ганка уходит.
П е т р о в. Устами младенца?..
Пауза.
Чеботарев и Петров смотрят друг на друга.
Ч е б о т а р е в. Или она очень ловкая актриса…
П е т р о в. Или?
Ч е б о т а р е в. А если они действительно советские разведчики? Если говорят правду?
П е т р о в. Предположим…
Входит В и к т о р.
В и к т о р. Шукина нигде нет, товарищ командир.
П е т р о в. Как это нет?
В и к т о р. Нет. И не видел его никто с тех пор, как поймали немцев.
П е т р о в. Та-ак… (Многозначительно посмотрел на Чеботарева.)
Ч е б о т а р е в. Этого не может быть! Я уверен, что Шукин здесь. (Виктору.) Ты в амбаре смотрел?
В и к т о р. Смотрел, Николай Иванович.
Ч е б о т а р е в. В сарае? У раненых?
В и к т о р. Везде Витька смотрел. Нет его.
Ч е б о т а р е в. Не провалился же он сквозь землю. Осмотри все еще раз. Тщательно.
Виктор убегает.
П е т р о в. Сбежал ваш Шукин. Упустили. Придется уходить. Как можно скорей.
Ч е б о т а р е в. Незачем ему убегать.
П е т р о в. Эх, Николай Иванович! Хороший вы человек. Чересчур хороший! Потому во всех склонны видеть хорошее! Нельзя так! Шукин — враг! Теперь сомнения нет, вся эта история как на ладони! Спас эсэсовцев от самосуда. Сбежал. Куда? Зачем? К ним! За ними! Звенья одной цепочки! Или вы и теперь будете утверждать, что пленные не эсэсовцы, а ангелы с крылышками?
Ч е б о т а р е в. Утверждать пока не могу… Давайте попробуем не обвинять, а защищать их.
П е т р о в. От кого?
Ч е б о т а р е в. От нас самих. Если бы они были русскими, мы бы отнеслись к ним с бо́льшим доверием?
П е т р о в. Другое дело.
Ч е б о т а р е в. Значит, мы так категорически не верим им только потому, что они немцы?
П е т р о в. Правильно делаем, что не верим! Все они одним миром мазаны! Фашисты! Теперь не сорок первый год! Теперь у нас один лозунг: смерть фашистским оккупантам!
Ч е б о т а р е в. Скажи мне, Платон, за что мы воюем?
П е т р о в. За Родину!
Ч е б о т а р е в. И все? Но ведь немцы тоже кричат: «Фатерланд!» А наши в четырнадцатом году кричали: «За царя! За отечество!»
П е т р о в. Молчите, товарищ Чеботарев! Не время сеять сомнения!
Ч е б о т а р е в. Сомнения — дорога к истине!
П е т р о в. Не имею права сомневаться. Сзади болота, спереди болота. Перережут дороги на Гнилое и Барсуки — ни один не уйдет из этой мышеловки живым. Ночь без единой звезды. В трех шагах ничего не видать. Тьма.
Входит В и к т о р.
В и к т о р. Шукина нигде нет, Николай Иванович.
П е т р о в. Ну что? Все еще будете упорствовать?
Ч е б о т а р е в. Да, буду упорствовать!
П е т р о в. У немцев наш Шукин! Поспешил из-за пленных эсэсовцев!
Ч е б о т а р е в. Можешь идти, Виктор.
Виктор выходит в сени.
Вот что, Платон, сегодня ты доказал, что можешь быть настоящим боевым командиром. Это не все. Этого мало! Чтобы иметь право командовать людьми, нужно быть еще и настоящим человеком.
П е т р о в. Спасибо за комплимент. Критику приму к сведению. Мнение ваше уважаю. Позвольте и мне дать совет: изживайте в себе интеллигента.
Ч е б о т а р е в. Ленин был интеллигентом. Ему бы вы что посоветовали? Ночная темнота страшна, но эта… (Прикоснулся к груди Петрова) страшнее. С ней и при солнце ничего не увидишь. Прошу ничего не предпринимать, не посоветовавшись со мной. Я найду Шукина. (Быстро уходит.)
Пауза. Петров складывает карту, прячет в планшет бумаги.
Входит Е л е н а.
П е т р о в. Готовьте раненых к эвакуации.
Е л е н а. Все-таки уходим?
П е т р о в. Как только вернется разведка. Как себя чувствует лейтенант?
Е л е н а. Немного лучше. Уснул. (Выходит.)
На холодной половине вновь заиграли на губной гармошке. Петров обернулся, слушает, потом выходит в сени. При его появлении Виктор встает.
П е т р о в. Садись, Сорокин. Слушай, Сорокин, тебя как, сомнения не мучают?
В и к т о р. В каком смысле, товарищ командир?
П е т р о в. Вообще. Пытаешься мыслить?
В и к т о р. Пытаюсь, товарищ командир.
П е т р о в. Ну и какие выводы?
В и к т о р. Образования не хватает. Всего десять классов.
П е т р о в (вздохнул). Все-таки багаж…
В и к т о р. Вот войну закончим, Витька Сорокин в Москву поедет в университет поступать. Отстал, конечно, экзамены трудно будет сдавать. Но, я думаю, для тех, кто воевал, будут льготы.