Самая большая жертва - [3]

Горр жил глубоко, на девятом уровне. Знаток тайных слов не имел храма, ему вполне подходили помещения возле царского дворца. Ведь нет в городе человека, лучше знавшего все подземелья, захочет — исчезнет в бесконечных коридорах последних уровней, и никто не посмеет не то что пуститься за ним в погоню, даже опуститься ниже двенадцатого уровня. Ведь, начиная с тринадцатого уровня в подземельях живут мертвецы и прочие чудовища. Двери на те уровни закрыты засовами да заклинаниями, но что эти запоры для жреца тайных слов?!

Царь легко нашел жилище Горра, хотя опускался сюда всего третий раз в жизни. Лит, следуя обычаям, никогда не рисковал опуститься ниже девятого уровня. Царь не мог позволить себе не то что пропасть, даже просто заблудиться в подземельях. Если владыка в отъезде, все спокойно, но вот если пропадет, и окажется, что никто не знает, где он — может начаться смута. Когда царь погибает — проще, выбирают нового. А так — то ли жив, то ли мертв — то ли выбирать нового царя, то ли ждать возвращения старого?

Небольшая комната, служившая для Горра одновременно и приемной, и рабочим местом, практически пуста. Пара скамеек, и только! Стены сплошь в письменах, что оные означали, знал, верно, только Горр, да дюжина его жрецов, помощников и слуг. Этих людей боялись на поверхности. Рассказывали истории, как самый простой служка, выносивший с девятого уровня нечистоты, мог одним словом обездвижить здоровяка, посмевшего не уступить ему дорогу, и всякие другие подобные истории.

Горр молча взял принесенный свиток, прочитал. Царь смотрел на жреца внимательно, вглядывался, насколько позволял тусклый свет Вечного светильника, укрепленного под потолком. Чего греха таить, Лит мог сюда и не спускаться, просто послать свиток с Вотоном, жрец сам поднялся бы к царю. Но владыке было просто интересно взглянуть в лицо Горру в тот момент, когда он прочтет послание Касага, ведь Литу казалось, что он сумеет понять, удастся ли неведомая еще затея по первой реакции жреца. Увы, ни одна черточка на лице старика не дрогнула.

— Что еще передал старейший? — спросил жрец.

— На словах: "Самая великая жертва" и "Пылающий меч", — молвил царь, в тайной надежде хоть после этих слов разглядеть надежду на успех в морщинах старого мудреца. Увы…

— Я обдумаю все, мой повелитель, — жрец даже не кивнул царю, считая его то ли равным, то ли ниже себя, — когда мне понадобится твоя помощь — скажу.

— Но… У нас получится? — не выдержал Лит.

— Еще не случалось ни разу, чтобы задуманное Касагом не проходило, — подал, наконец, долгожданную надежду Горр.

* * *

Царь уже готовился отойти ко сну, когда к нему явился Горр. Одного движения бровей жреца оказалось достаточно, чтобы слуги покинули опочивальню царя, а телохранители отошли подальше от дверей. Все знали — никто не должен слышать слова, предназначенные царю.

— Я пройду в дом Каттаха, пойду чуть попозже, когда он уснет. — тон жреца не допускал возражений, но смысл слов пугал царя, ведь это преступление даже для владыки — забраться в чужой дом в то время, когда его хозяин спит, — Ты дашь мне человека, слову которого, сказанному от тебя, поверит любой.

— Да, я пошлю с тобой Ветлока, его знает каждый мальчишка, — кивнул Лит.

— Не бойся, царь, — успокоил повелителя старый Горр, — никто ни о чем не узнает. Впрочем, Ветлок тебе потом все расскажет!

— Хорошо, — откликнулся царь.

— И еще, — спокойно добавил жрец, — не пускай по моему следу ищеек Денека.

— Как скажешь, — Лит особо не смутился, хотя и собирался тайно проследить за жрецом. Ведь Ветлока легко околдовать, да так, что он расскажет царю потом совсем не то, что было на самом деле…

— Я не стану менять память твоему Ветлоку, — вновь угадал мысли царя Горр, — ведь он и так посвящен в это дело.

* * *

— За нами шли трое жрецов тайных слов, — рассказывал Ветлок царю, так и не сомкнувшему глаз этой ночью, — погода была тихая, без ветра, ночь темная, безлунная, прохожих попадалось навстречу мало. Жрецы говорили тем, кто встречался, какие-то слова, после чего люди замирали, как статуи. Я знаю, завтра они ничего не вспомнят. Я сказал охране дома Верховного жрец, что царь посылает важную тайную весть, и что шуметь нельзя. Нам тихонечко открыли, охранников тут же околдовали. Я шел вслед за Горром, он не препятствовал этому. Верховный боится подземелий, его опочивальня оказалась наверху, на втором этаже. Я сказал телохранителям примерно то же, что говорил у вором. Пока они думали, пускать нас или нет, им уже нашептали на ушко. Ловкие ребята, эти жрецы тайных слов, их бы на войну, лазутчиками…

— Запрещено, — вздохнул Лит, — а то бы я и сам давно… Продолжай!

— Горр беззвучно, точно летучая мышь-кровосос, подлетел к спящему Верховному, наклонился, я видел, как шевелились губы, но не слышал слов… Шептал он долго… А потом мы ушли, и всем завороженным шепнули новые слова, как я понимаю, чтобы они вскоре проснулись, ничего не запомнив. И это все…

— Таким образом получается, что кроме нас с тобой и жрецов Горра о ночном визите никто не узнал?

— Выходит так. — подтвердил Ветлок.

* * *

Второй день Каттах ходил как сам не свой. Все прежние его великие деяния, роскошные жертвы казались ему теперь жалкими и примитивными. Ведь Шанустра, величайший из богов, достоин самых велких жертв. Что там единственная дочь царя… Да и сам царь — жалкий человечек, разве он достоин Шанустры. Великому богу — великую жертву. Самую великую!