«Сам Вальтер Скотт», или «Волшебный вымысел» - [2]
За что же так ценило Вальтера Скотта большинство современников, включая и широкую читательскую публику, и литературных судей? В чем все они, и искушенные, и простодушные, видели чудо? "Волшебный вымысел", - определил устами своего героя Лермонтов. "Вымысел" здесь не означает выдумку, это прежде всего литературно-критический термин. "Вымысел" по-английски "фикшен" "фикция"; так в отличие от литературы документально достоверной англичане называют литературу, создаваемую силой творческого воображения. "Над вымыслом слезами обольюсь", - сказал Пушкин, имея в виду чтение художественной литературы; сказал он и о своей героине: "Она влюблялася в обманы", имея в виду произведения выдающихся европейских романистов еще довальтерскоттовской поры.
"В начале XIX века явился новый великий гений, проникнутый его духом, который докончил соединение искусства с жизнью, взяв в посредники историю. Вальтер Скотт... был главой великой школы, которая теперь становится всеобщею и все мирною... Высочайшая поэзия состоит не в том, чтобы украшать его (мир. Д.У.), но в том, чтобы воспроизводить его в совершенной истине и верности..."8
Век, у истоков которого стоял Вальтер Скотт, называли "веком чудес" удивительных открытий. Если в технике первым по времени и значению было открытие силы пара, то в области духа, в гуманитарной сфере - открытие истории, прошлого. Пушкин сравнил "Историю" Карамзина с открытием Колумба, и можно сказать, что в то время совершилось открытие еще одного нового света, только находившегося не за океаном, а - "за гранью прошлых дней". Увидев прошлое в той живописной подвижности, с какой его изображал Вальтер Скотт, люди того времени были поражены не меньше, чем изобретением "безлошадных" экипажей и "самодвижущихся" фабричных станков.
Даже историческая наука испытала воздействие "шотландского барда". Наподобие вальтерскоттовских романов исторические сочинения сделались, по выражению того времени, живописательными. Вослед романисту историки стали стремиться описывать события прошлого с той живой полнотой, какую мы видим в удачном литературном типе или образе. Эта полнота, как бы объемность и самостоятельность, образа и есть важнейший признак художественности.
Вальтер Скотт явился первым из писателей, о которых говорят, что они открывают читателю целый мир9. Переплет любого вальтерскоттовского романа служил поистине чем-то вроде крышки от волшебного ящика или двери в неведомое: стоило открыть книгу, как читатель оказывался в далекой стране, которая вдруг, благодаря магии слов, приближалась к читателю и окружала его со всех сторон.
Далекое и давнее Вальтер Скотт делал близким, неведомое - известным и понятным. Читая Вальтера Скотта, читатели чувствовали, будто они запросто, "домашним образом" (Пушкин) знакомятся и со средневековыми королями, и с рыцарями, и с людьми "вне закона" - неукротимыми горцами. Читать Вальтера Скотта означало совершать путешествие, как мы теперь говорим, во времени и пространстве - в прошлое и в далекие края, прежде всего в старую Шотландию, край родной для "шотландского барда".
Чем же так привлекало изображение маленькой горной страны? Почему это читательское путешествие оказывалось особенно интересным?
То была эпоха романтизма, тоски по былому. Характерное стремление прочь, подальше от современности и повседневности, возникло вопреки прогрессу. Шло мощное и повсеместное общественное и техническое движение вперед, и это поступательное движение, эти поразительные успехи науки и промышленности, это материальное преуспеяние сопровождались вздохами о том, что под натиском новизны уходит или уже ушло безвозвратно.
Джордж Генри Льюис, объясняя успех Вальтера Скотта, казавшийся ему чрезмерным и преходящим, тем не менее точно указывал причины успеха, начиная с моментов исходных: "Французская революция явилась манифестом, написанным кровью, этим манифестом провозглашалось, что мир перерос свое прежнее одеяние и нуждается в новой одежде. Англия на это откликнулась, в ту бурную пору выросла целая плеяда поэтов, выдвинувших новые доктрины, которые не прошли бесследно для литературы... Всмотримся же в их позиции. Все они видели, что существующее положение вещей проникнуто гнилью, но как далеко заходили они в стремлении исправить это положение? Скотт воскресил прошлое, он вызвал на свет умерший дух рыцарства перед нашими глазами и развернул в целой панораме былые времена с их пограничными стычками и налетами, великолепными празднествами, турнирами, лесными разбойниками, суровыми бойцами, облаченными в кожу и металл, этими людьми с горячей кровью, стойкими, совершающими чудеса героизма, вечно живущими на грани опасности, нацеленными на войну и интриги"10.
Итак, революция, покончившая во Франции со "старым порядком", одновременно обострила интерес к старине. Испытавшие потрясения революционного времени, пережившие разочарование в результатах революции, люди с крайней озабоченностью стремились выяснить, когда же все-таки жилось лучше, теперь или прежде.
За событиями во Франции на рубеже XVIII-XIX вв. не только следил, в них так или иначе участвовал почти весь обозримый мир. Французская революция рассматривалась как звено в цепи революций. В ней видели следствие революции американской, известной под названием Войны за Независимость, и - пролог к революциям в других европейских странах, прежде всего, разумеется, в Англии.
Один только список сочинений замечательного английского писателя Даниэля Дефо (1660–1731) составляет увесистый том. Всех его книг, как кирпичей, хватило бы на постамент памятника, а туда, на самый верх, поднялся бы человек в странном одеянии, в козлиной шапке и с зонтиком – Робинзон Крузо, герой произведения, которое обеспечило Дефо жизнь в веках.
Дмитрий Михайлович Урнов (род. в 1936 г., Москва), литератор, выпускник Московского Университета, доктор филологических наук, профессор. Автор известных книг «По словам лошади», «Кони в океане», «Железный посыл», «Похищение белого коня». Новое издание «На благо лошадей» адресовано как любителям конного спорта и иппической литературы, так и широкому кругу читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга художественно-документальной прозы открывает особый мир, где действуют конники и кони. Перед читателем проходят или, вернее, проносятся кавалеристы, ученики Брусилова, сподвижники Буденного, выдающиеся советские и зарубежные спортсмены, мастера древнего и нестареющего искусства управления лошадью. Веками конь служил человеку в бою и в труде, сегодня служит преимущественно в спорте, однако сегодня, как и всегда, истинным конником является тот, кто самоотверженно предан своему делу, — таков пафос этой увлекательной книги.
Замечательные произведения двух выдающихся писателей Англии XVIII в. Дефо и Свифта привлекают и в наши дни читателей самых разных профессий и возрастов. Одни с увлечением следят за приключениями героев, за перипетиями сюжета, другие пытаются раскрыть секреты мастерства писателей, понять, что определило неувядаемость созданных писателями образов — Гулливера и Робинзона.В книге дается краткий очерк творчества Дефо и Свифта, рассказывается об их сложных взаимоотношениях, о судьбе созданных ими персонажей.
В сборник вошли тексты Игоря Сида, посвященные многообразным и многоуровневым формам взаимодействия человека с географическим пространством, с территорией и ландшафтом: художественные эссе и публицистические очерки 1993–2017 гг., в том числе из авторской рубрики «Геопоэтика» в «Русском журнале», а также исследовательские статьи и некоторые интервью. Часть текстов снабжена иллюстрациями; отдельным разделом дан откомментированный фотоальбом, представляющий самые разные срезы геопоэтической проблематики. Поэт, эссеист, исследователь, путешественник Игорь Сид — знаковая фигура в области геопоэтики, инициатор в ней научного и прикладного направлений и модератор диалога между направлениями — литературно-художественным, прикладным (проективным), научным, а также между ними и геополитикой.
Книга Михаэля фон Альбрехта появилась из академических лекций и курсов для преподавателей. Тексты, которым она посвящена, относятся к четырем столетиям — от превращения Рима в мировую державу в борьбе с Карфагеном до позднего расцвета под властью Антонинов. Пространственные рамки не менее широки — не столько даже столица, сколько Италия, Галлия, Испания, Африка. Многообразны и жанры: от дидактики через ораторскую прозу и историографию, через записки, философский диалог — к художественному письму и роману.
Проблема фальсификации истории России XX в. многогранна, и к ней, по убеждению инициаторов и авторов сборника, самое непосредственное отношение имеет известная книга А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». В сборнике представлены статьи и материалы, убедительно доказывающие, что «главная» книга Солженицына, признанная «самым влиятельным текстом» своего времени, на самом деле содержит огромное количество грубейших концептуальных и фактологических натяжек, способствовавших созданию крайне негативного образа нашей страны.
«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.
Опытный издатель и редактор Ричард Коэн знает, на что надо обратить внимание начинающим писателям. В своей книге он рассказывает о том, как создавать сюжет, образы персонажей и диалоги; объясняет, кого стоит выбрать на роль рассказчика и почему для романа так важны ритм и ирония; учит, как редактировать собственные произведения. Автор не обходит стороной вопросы, связанные с плагиатом и описанием эротических сцен. Вы не просто найдете в этой книге советы, подсказки и секреты мастерства, вы узнаете, как работали выдающиеся писатели разных стран и эпох.
Эта книга – первый сборник исследований, целиком посвященный поэтическому творчеству Ольги Седаковой. В сборник вошли четырнадцать статей, базирующихся на различных подходах – от медленного прочтения одного стихотворения до широких тематических обзоров. Авторы из шести стран принадлежат к различным научным поколениям, представляют разные интеллектуальные традиции. Их объединяет внимание к разнообразию литературных и культурных традиций, важных для поэзии и мысли Седаковой. Сборник является этапным для изучения творчества Ольги Седаковой.