ДМИТРИЙ УРНОВ
ВАХТА ДЖОЗЕФА КОНРАДА
Мне посчастливилось знать человека, которому посвящена повесть "Теневая черта" - первая вещь в этой книге. "Сыну моему Борису..." - странно, как-то неправдоподобно было его видеть. Ребенком он сидел на коленях у Генри Джеймса (который рассказывал о встречах с Тургеневым), Стивен Крейн подарил ему Собаку и обещал научить ездить верхом на лошади (не успел рано умер), свое первое письмо он написал Голсуорси ("Дорогой дядя Джон!"), он видел Уэллса и Киплинга, приходивших проведать его отца, и он был сыном Джозефа Конрада. Непостижимо! А Борис Конрад сам глядел с удивлением на человека, который хотя и был в два с половиной раза его моложе, но прибыл как бы из далекого прошлого.
Джозеф Конрад (Юзеф Теодор Конрад Коженевский, 1857 - 1924)
родился и рос на Украине. "Это что?" - спросил Борис Конрад, доставая из семейного архива фотографию более чем столетней давности.
Это - Новофастово возле Погребища Киевской области. Дом не сохранился, но многие местные жители его помнят и называют "палац", дворец, затейливый дом с башней и часами. Именно здесь маленький Джозеф Конрад, рассматривая карту Африки, на которой еще сохранялись белые пятна, ткнул пальцем в одно из пятен и дал своего рода клятву:
"Вырасту и побываю здесь!" И побывал. От Бердичева через Бангкок в Бишопбурн (графство Кент) проходил его жизненный пут.ь, опоясавший земной шар. Первым морем, которое Джозеф Конрад увидел, было Черное - под Одессой. Затем он повидал практически все моря, все океаны, за исключением Ледовитого. Побывал на всех континентах, кроме Антарктиды. Его родным языком был польский, с детства он знал французский и с восемнадцати лет начал служить во французском флоте, в двадцать один ступил на борт английского корабля. Борис Конрад припомнил первую английскую фразу, которую услыхал его отец и которую здесь повторить невозможно: бумага не выдержит. Английские моряки попросили Конрада посторониться или даже вовсе очистить палубу. Просьбу Конрад, видимо, выполнил частично, корабль он все-таки не покинул. Со временем ему дали диплом капитана, и в общей сложности он проплавал девятнадцать лет.
Первая книга Джозефа Конрада появилась, когда ему было уже тридцать восемь. "Книги пишутся в самых разных краях земли", - говорит он в автобиографии, имея в виду прежде всего свой ранний роман, который путешествовал с ним повсюду и даже в Казимировку-Побережную под Оратовом Винницкой области, куда Конрад приезжал из Лондона повидаться с родственниками. На рубеже XIX - XX вв., когда ему уже было за сорок, Конрад создал свои основные произведения, в. том числе повесть "Тайфун", давшую название этой книге. "Не могу же я допустить на судне непорядок, даже если оно идет ко дну", - говорится в "Тайфуне"
от лица капитана, который ведет борьбу с чудовищным штормом. Такова была позиция Конрада. "Когда разлетится вдребезги последний акведук, когда рухнет на землю последний самолет и последняя былинка исчезнет с умирающей земли, все же и тогда человек, неукротимый благодаря выучке по сопротивлению несчастиям и боли, устремит этот неугасимый свет своих глаз к зареву меркнущего солнца" - так говорил Конрад от своего собственного лица, и, хотя такой взгляд чрезмерно мрачен, тем резче на темном фоне проявляется конрадовская вера в человека как неистощимый источник духовной энергии.
Заметили Джозефа Конрада прежде всего собратья-писатели. У англичан была богатая "морская" литература, но у этого бывшего капитана "море" свое, особенное, какое-то не простое море, а символическое.
И стиль у него совершенно особенный: написано по-английски, без ошибок, но вроде бы с иностранным акцентом. Одним словом, никто раньше так не писал. Именно поэтому к нему в дом приезжали уже прославленные Киплинг, Уэллс, о котором Борис Конрад мог вспомнить только одно:
за обедом не ел ничего, кроме каких-то пилюль и молока. Уэллс считал, что Конрад создал свой собственный язык, одновременно искусственный и выразительный. Читателям нелегко было привыкать к этой искусственности. Собственно, и сейчас конрадовский стиль затрудняет многих читателей. Борису Конраду я рассказывал, как в Тереховой, под Бердичевом (где Джозеф Конрад родился), местный школьный учитель говорил шепотом: "Трудновато его читать!" А почему шепотом? Ну, как же, ведь там помнят, что это - колыбель Конрада: страшновато обидеть великую тень. Но Борис Конрад за отца ничуть не обижался, прекрасно понимая, что имеется в виду, и сказать надо во всеуслышание, прямо: читать конрадовскую прозу действительно трудно, подчас попросту скучно, но тот, кто трудности преодолеет, будет столь же несомненно вознагражден:
серьезно и о серьезных вещах писал Конрад.
Моряк королевского флота, он исходил Британскую империю до самых отдаленных уголков и своими глазами видел, что такое колониализм, который многим, в том числе и Киплингу, казался "аванпостом прогресса". Современник революционных вспышек середины прошлого века, Конрад оказался современником коренного переустройства мира. В его книгах рассказывается большей частью о кораблях, о землях, отдаленных и экзотических, о бурях в открытом море, об отважных моряках и капитанах, борющихся со стихиями, а по существу идет речь об острейших проблемах, с которыми сталкивается человечество. Что для Конрада важно, так это моральная стойкость человека во всех испытаниях, оказывающихся выше его физических сил. По силе сопротивления "несчастиям и боли" определяет он нравственную, принципиальную победу, даже если человек идет ко дну.в самом прямом смысле этого слова:
