Сальватор. Часть 3,4 - [23]

Юный маркиз делла Дженга — его предки получили титул маркиза и земли из рук Льва X — был самым миловидным мальчиком: его и избрали на роль Мадонны.

Неожиданно появился преподаватель. Ученики, которые держали носилки, пускаются в бегство, носилки соскальзывают с их плеч наземь, но Пресвятая Дева Мария при этом из них не выпадает.

И тогда колдун предсказывает, что мальчик, изображавший Мадонну и упавший с плеч товарищей, станет в будущем папой.

Спустя пятьдесят лет, когда колдуна уже давно не было в живых, его пророчество исполнилось.

Внешняя привлекательность, благодаря которой мальчика избрали на роль Пресвятой Девы, по слухам, не раз была причиной того, что пастырь был готов погубить душу.

Поговаривали о двух великих страстях, очистивших его от грехов (если только не наоборот!): во-первых — к благородной римлянке, во вторых — к великосветской даме из Баварии.

…Когда папе доложили о визите посла Франции, он был занят охотой на мелких птиц в саду Ватикана.

Охота была единственной слабостью — святой отец сам в этом признавался, — с которой ему так и не удалось справиться. Zelanti[9] считали такое развлечение настоящим преступлением.

Лев XII очень любил г-на де Шатобриана.

Услышав о его приходе, он поспешил вручить лакею свое одноствольное ружье и приказал незамедлительно принять прославленного посетителя, а сам поспешил в кабинет.

Посла и его подопечного повели темным коридором в личные апартаменты его святейшества.

Когда они появились на пороге кабинета, папа уже сидел за столом и ждал.

Он поднялся и пошел поэту навстречу.

Поэт не стал нарушать церемониала и, словно позабыв 0 своем высоком звании, опустился на одно колено.

Но Лев XII, не давая ему остаться в этом смиренном положении, поспешил его поднять, взял за руку и проводил к креслу.

С Домиником папа обошелся иначе.

Он не мешал ему встать на колени и поцеловать край его одеяния.

Когда папа обернулся, он увидел, что г-н де Шатобриан опять стоит, и жестом пригласил его сесть.

Однако тот сказал:

— Ваше святейшество, я должен не только встать, но и удалиться. Я привел к вам молодого человека, который явился похлопотать за своего отца. Он оставил позади четыреста льё, столько же ему предстоит пройти на обратном пути. Он пришел с надеждой, и в зависимости от того, скажете ли вы ему «да» или «нет», он уйдет с радостью или в слезах.

Обернувшись к молодому монаху, продолжавшему стоять на коленях, он прибавил:

— Мужайтесь, отец мой! Оставляю вас с тем, кто выше всех королей земных настолько же, насколько сами они выше нищего, попросившего у нас милостыню у входа в Ватикан.

— Вы возвращаетесь в посольство? — спросил монах, ужаснувшись тому, что остается с папой наедине. — Неужели я вас больше не увижу?

— Напротив! — с улыбкой возразил покровитель брата Доминика. — Я питаю к вам живейший интерес и не хочу оставить вас. С разрешения его святейшества я подожду вас в Станцах. Пусть вас не беспокоит, если мне придется ждать: я забуду о времени перед творениями художника, который сумел это время победить.

Папа протянул ему руку и, несмотря на его возражения, посол припал к ней губами.

Посол вышел, оставив двух людей, из которых один занимал верхнюю, другой нижнюю ступень иерархической лестницы святой Церкви, — папу и монаха.

Моисей был не так бледен и робок, когда оказался на Синае, ослепленный лучами божественной славы, как брат Доминик, когда остался один на один с Львом XII.

Во время пути сердце его все больше переполняли тоска и сомнения, по мере того как становилась все ближе встреча с человеком, от которого зависела жизнь его отца.

Папе оказалось достаточно одного взгляда на прекрасного монаха, чтобы понять: молодой человек вот-вот лишится чувств.

Он протянул ему руку и сказал:

— Будьте мужественны, сын мой. Какой бы проступок, какой бы грех, какое бы преступление вы ни совершили, Божье милосердие превыше любой людской несправедливости.

— Как всякий человек, я, разумеется, грешник, о святейший отец, — отвечал доминиканец, — но если я и не без греха, то я уверен, что уж проступка, а тем более преступления я не совершал.

— Да, мне показалось, что ваш прославленный покровитель упомянул о том, что вы пришли просить за отца.

— Да, ваше святейшество, я в самом деле пришел за этим.

— Где ваш отец?

— Во Франции, в Париже.

— Что он делает?

— Осужден правосудием или, вернее, людской злобой и ожидает смерти.

— Сын мой! Не будем обвинять судивших нас, Господь осудит их без нашего обвинения.

— А тем временем мой невинный отец умрет.

— Король французский — религиозный и добрый монарх. Почему вы не обратились к нему, сын мой?

— Я к нему обратился, и он сделал для меня все, что смог. Он приостановил меч правосудия натри месяца, чтобы я успел дойти от Парижа до Рима и вернуться обратно.

— Зачем вы явились в Рим?

— Вы видите, святейший отец: припасть к вашим стопам.

— Не в моей власти земная жизнь подданных короля Карла Десятого. Моя власть распространяется лишь на духовную жизнь.

— Я прошу не милости, но справедливости, святейший отец.

— В чем обвиняют вашего отца?

— В краже и убийстве.

— И вы утверждаете, что он непричастен к обоим преступлениям?