Сальто назад - [25]

— Мальчишник-девишник… свадьбы-поминки… — Ворчит Вячеслав Николаич. — Что-то у тебя всё какие-то причины. Лучше сам по собственному уматывай, а то по статье пойдёшь. Надоело мне твои фокусы терпеть.

— Вот не надо так, Вячеслав Николаевич. Тот раз скончался мой любимый дядя, а отгул вы мне не дали. За помин души мы выпили по обычаю, как русские люди. Поэтому и пришёл я на работу с запашком…

А расставаться — да, пожалуйста, хоть сейчас. — В голосе парня слышится обида. — Тащите ваш макет сами куда хотите.

Последние слова сопровождаются грохотом.

В голове у меня пронеслась мысль: — День сегодня мой! Как раз к моему приходу образовалось место техника и как раз в мастерской занятой на Тюмени. Сейчас посмотрим, что там происходит.

Навстречу мне, чуть не опрокинув мою тушку, проносится как, бешеный носорог, усатый высокий брюнет в полосатом сером свитере. Он громко топочет по ступеням бетонной лестницы и скрывается где-то на первом этаже.

В коридоре стоял, блестя лысиной, мужчина за пятьдесят. Левой рукой он опирался на деревянную коробку размером, наверное, полтора на три метра, а правой вытирал лоб. На шум в коридор выглядывали любопытные женские лица.

— Могу я вам помочь, — обратился я к Зонову. — Это и был директор института собственной персоной.

— Да, молодой человек, — он глубоко вздохнул. — Техники такой капризный народ, что не знаешь как с ними себя вести правильно. Ладно, беритесь за тот конец.

Мы с ним легко дотащили упакованный макет до приёмной.

— Вячеслав Николаевич, — я решил брать быка за рога в стиле искромётного экспромта. — Я хочу поработать техником архитектором. Жизнь сложилась так, что после второго курса архфака мне пришлось брать академ, а летом я инвалидность получил. Не задалось у меня как-то лето… Теперь вынужден искать работу. Хочется не какую попало, а чтобы поближе к реальному проектированию…

— Борис, это ты во время пришёл! Неподкосов теперь утрётся, — довольно потирая руки, Зонов вышел из-за стола. — Если прямо завтра сможешь в командировку отправиться, то будешь не просто техником, а сразу старшим техником. А это зарплата на 20 рублей больше.

— Смогу, — я не раздумывал долго. — А командировка куда?

— В Тюмень, куда же ещё, — хмыкнул Зонов. — Твоя роль простая, принести-унести, собрать-разобрать. С тобой поедет Свирский Борис Михайлович. Он мужик тёртый, всех там знает. Что он тебе будет говорить, то ты и будешь делать.

Сейчас я ему команду дам, чтобы парней с генплана организовал на перевозку макета в аэропорт. А ты завтра к десяти утра сразу и подъезжай. Вылет в Нижневартовск в 11.30. Одевайся теплее, там мороз крепче, чем у нас.

Послезавтра совещание в Тюменском облисполкоме, и на следующий день вы домой улетите. Макет там останется. Хорошая командировка, быстро и ни за что отвечать не надо. А вернёшься, мы с тобой уже детально поговорим, как ты у нас работать будешь.

— Заявление сейчас писать, или уже по приезду?

— Правильно мыслишь, бумажки — прежде всего. Бери листочек у секретаря, пиши на моё имя. Я сразу сегодняшним числом и подпишу.

Пока я сочиняю заявление о приёме меня на работу, Зонов рассуждает.

— …После праздника две недели с Палычем в макетной поработаешь, он скажет, есть у тебя талант к макетному делу или нет. Ты не бойся, если нет, то в группу генплана пойдёшь. К Свирскому, он найдёт, чем тебя занять. Тем более, если ты два года отучился, должен справиться. Вот на «объёмы»[39] техники точно не нужны, там молодых специалистов набрали больше чем нужно.

Довольный таким поворотом событий я поплотнее натягиваю ушанку и снова выскакиваю на мороз. Трамвай «шестёрка» выныривает из предзакатной мглы раннего зимнего вечера. «Западный — Вокзал» светилась надпись на налобном трафарете. Ждать и автобус мне совсем не хочется, к тому же идти до него ещё квартал против ледяного ветра, поэтому влез по покрытым ледяной коростой ступенькам в вагон. Изнутри он напоминал морозильную камеру холодильника.

— Приобретаем билеты в кассах, — сообщил простуженный хрип из динамиков и зашёлся надсадным кашлем. — На линии работает контроль!

Тр-р-р — звякнул троячок в прорези облезлого кассового аппарата. — Кх-х-х, тщик, — я тяну рукоятку на себя и вынимаю из лотка аккуратно отрезанный клочок бумаги. Сую билет в рукавицу, чтобы не потерять и проталкиваюсь поближе к водителю. Там всё-таки немного теплее, кабина отапливается калорифером. Трамвай, размеренно постукивая на стыках, медленно ползёт сначала по Блюхера, потом по мосту через Обь. Перегон между правым и левым берегом длинный и кажется, что мы едем не поперёк великой реки, а вдоль неё.

Когда тот же простуженный голос объявляет — «Стадион «Спартак», следующая остановка «Центральный рынок», я уже не чувствую ног. Хотя всю дорогу я пытался их разминать, но успеха не достиг. Температура за бортом ещё немного приблизилась к космической. У людей входящих в трамвай лица красные как будто их мазали свёклой.

Через полчаса на таком же холодильнике как трамвай, но с дугами на крыше, больше известными в народе как «рога», я добираюсь до родной «Берёзовой рощи». Ещё пять минут бега и, наконец, толкаю дверь родной квартиры. Слава богу! Сестрёнка сегодня вернулась пораньше, и мне не пришлось замороженными руками возиться с ключом. Скидываю сапоги, и на ничего не чувствующих ногах, ковыляю к градуснику. Так и есть! 35 ниже нуля. Через пять минут ноги начинает ломить от боли. Это восстанавливается нарушенное холодом кровоснабжение. «А зимы ещё три месяца впереди» пришла мне в голову печальная мысль. Идея работы в Зональном уже не кажется такой замечательной.