Сальто назад - [17]
— Всё, хватит, я уже не могу, — Олины щёчки стали пунцовыми. — Да и домой пора.
Она также стремительно вскакивает, намереваясь сама нахлобучить тяжёлую шубу. Я едва успеваю её перехватить.
— Оленька, ну что ты так резко. Леди не торопятся, они позволяют джентльменам проявить заботу о них.
— Ладно, давай проявляй заботу, только поскорее. — Она уже успела замотать вокруг головы роскошный платок.
Через минуту я наблюдаю, как выскочив из кафе, она призывно голосует у кромки панели, как перебрасывается с водилой парой слов и прыгает на заднее сиденье.
Домой идти не хочется, поэтому возвращаюсь. Пашка с Борькой ещё на месте.
— Мужики, давайте, вы мне сейчас по дороге на остановку расскажете, чем мы тут с вами занимались. От баб я только какие-то обрывки получаю. Ничего не понятно.
— Чего тут не понятного-то, — ворчит Мельников. — Ты с каким-то Тришиным из Худфонда договорился, чтобы всякую рутинную работу они тебе скидывали. Ты на эти заказы исполнителей с факультета подбирал. Какой-то процент себе оставлял. Так всё классно шло, до тех пор, пока алконавты не устроили пьянку прямо в Горисполкоме. В результате, скандал и на этом всё.
— Ты-то я думаю в дураках не остался?
— Нет, конечно. Тут ты мне тоже помог. Как мы тогда Дзержинский райком забабахали, ко мне аппаратчики пошли. Райкомы, парткомы, месткомы. Все хотели чтобы было «красиво». Правда, кроме денег ничего не дают. Вон, Павел в выставке поучаствовал и большо-о-ой диплом получил. Потом его на стенку повесил. Солидно смотрится! Мне вот ни одна сволочь ни одной вшивой грамоты не вручила.
— Много настрогал кабинетов-то?
— Да до фига! Ленинский, Кировский, Дзержинский и Первомайский райком нашей родной коммунистической партии успел оформить. Если Кировский я ещё и малярил, то остальные уже только проектами интерьеров занимался. Тебя не устаю вспоминать. Ты нас тогда с Дзержинским хорошо потренировал.
— Чёрт! Вот прямо обидно, что ни фига не помню, — Рогов от досады хлопает себя по лбу. — Как же плохо без памяти. Мужики, вы как исходные на конкурс получите, мне обязательно звякните. Очень интересно посмотреть, что за Университет болгары придумали.
ГЛАВА 4
ТАМО ДАЛЕКО
Из-за окна, сквозь завывание декабрьского ветра, доносились крики толпы. Люди, собравшиеся на площади Единства, центральной площади Приштины, громко скандировали — «Космет[16] для албанцев!», «Косово — Республика!», и даже «Долой СКЮ[17]».
Серое тяжёлое небо как будто давило на городок, зажатый между окружающими холмами. Давило на старинные мечети и жилые кварталы, на всех его жителей, не различая серба и шкиптара, черногорца и влаха. Канун Рождества в этом году был отмечен и природой и людьми как неправильный, и враждебный. Неделю назад полиция разогнала студенческую демонстрацию. Албанские юноши потеряли терпение и вышли на площадь Единства, чтобы потребовать соблюдения человеческих условий в общежитиях и столовых единственного в Косово Университета.
После разгона, город затих в тревожном ожидании и вот сегодня, одному из студентов в студенческой столовой попался таракан в тарелке с супом. Это оказалось последней каплей. Возмущённая молодёжь тут же выплеснулась на улицу, забыв о полицейских дубинках и автозаках.
Толпа, пополнившаяся друзьями и родственниками, стояла на площади. Дело шло к вечеру, но народ и не думал расходиться. Кое-где уже видным были сизые струйки. Там демонстранты начали разводить костры. Все понимали, что толпа собирается праздновать Рождество под сенью трёх лопастей монумента «Братства и Единства».
В здании краевого комитета Союза Коммунистов забаррикадировался отряд полиции, а в кабинете главы комитета переговаривались двое.
— Что делать будем, товарищ Шукрия? — к председателю президиума автономного края обратился Махмут Бакали. — Сегодня толпа раза в три больше чем неделю назад. У наших ребят может сил не хватить для разгона.
Шукрия и Бакали не были друзьями, они не были даже ровесниками, но оба понимали, что раскол СФРЮ сейчас приведёт к самым непредсказуемым последствиям. — Может, всё-таки запросим у Белграда разрешение на применение силы?
— Нет! Это сейчас ничего не решит. — Али Шукрия, как старший, старается удержать темпераментного Бакали. — А вот головы полетят. Нам ещё повезло, что товарищ Тито сейчас не занимается государственными делами. А то бы быть нам за решёткой. К тому же помощь из Белграда прибудет не ранее завтрашнего утра.
Шукрия подошёл к окну и всмотрелся в мелькание снежных хлопьев. Мокрая пелена не позволяла рассмотреть толпу в деталях. И на какой-то миг сборище людей предстало рычащим бурым медведем.
— Давай позвоним нашему молодёжному лидеру, пусть он тоже участвует в совете, — главный коммунист Косовской автономии повернулся к товарищу. — Мало нас, но отступать некуда.
— Если Белград решится на применение силы сейчас, когда Тито в больнице, мы в крае получим такую партизанщину, что сербов придётся под охраной вывозить. Мы же тоже с вами шкиптары. Просто мы понимаем, что с Ходжёй нам не по пути, а эти горлопаны не понимают. Это же мусульмане! Они не понимают, что в случае если их действительно примет товарищ Ходжа
Попытка мысленного эксперимента, исследующего возможность изменить историю СССР 70-х с помощью послезнания, без привлечения технологий XXI века. История не знает сослагательного наклонения. Однако мысленные эксперименты по переносу в тот или иной временной пласт, позволяют получить удовольствие от со-переживания, со-чувствия, со-знания давно минувших лет и со-бытий.
Третья заключительная часть романа-эпопеи о похождениях автора в 70-х годах прошлого века.
Попытка мысленного эксперимента, исследующего возможность изменить историю СССР 70-х с помощью послезнания, без привлечения технологий 21 века.
Алтайский партизан-анархист Григорий Рогов не погиб 3 июля 1920 года. Его спас телеутский шаман, платой за спасение стало изменение личности Григория. С этого момента он рассудителен, расчётлив и хладнокровен. Под воздействием обстоятельств он начинает борьбу за независимость Южной Сибири и в конце концов достигает цели. Большинство героев существовали в действительности и вели себя соответственно. Все места и природные объекты существуют в реальности.
Вторая часть романа-исследования "Альтерэго" про приключения души из 21 века в 70-х годах века минувшего.
Уходит в прошлое царствование императора Александра Первого. Эпоха героев сменяется свинцовым временем преданных. Генералу Мадатову, герою войны с Наполеоном, человеку отчаянной храбрости, выдающемуся военачальнику и стратегу, приходится покинуть Кавказ. Но он все еще нужен Российской империи. Теперь его место – на Балканах. В тех самых местах, где когда-то гусарский офицер Мадатов впервые показал себя храбрейшим из храбрых. Теперь генералу Мадатову предстоит повернуть ход Турецкой войны… Четвертая, заключительная книга исторической эпопеи Владимира Соболя «Воздаяние храбрости».
Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…
открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.
Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.
Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.