Бросаю рюкзак в прихожей, куртку на свободный крючок, разуваюсь и шагаю в ванную. Ещё пять минут, и я – за столом в светлой и чистой типовой кухоньке. Передо мной классический гранёный стакан горячего чаю с лимоном, а посреди стола возвышается большое керамическое блюдо с горкой румяных пирожков. Рядом миска со сметаной и электрический самовар по последней моде стилизованный под старину. Я тоже достал гостинцы от родителей.
– Наша сибирская смородина сорта «Чемпион»! Попробуйте, она, конечно, не такая ароматная как с куста, но всё равно, пахнет летом. Консервирование без горячей обработки, только ягода и сахар. Говорят, что все витамины сохраняются.
Разговор перескакивает с погоды на последние спортивные события. Потом на политику. Я вспоминаю о первом полёте Ту-144.
– Николай Иванович, а вы слышали, что дней десять назад наш сверхзвуковой Ту-144 первый пассажирский полёт совершил?
– Во-первых, это был не пассажирский перелёт, а только почтовый, во-вторых, после катастрофы в Ле-Бурже наши руководители не верят никому. Ведь это же надо так нам подгадить! А в-третьих, ты это откуда узнал?
– А что? Кто-то всё-таки диверсию устроил? Я читал, что там какая-то камера у кого-то выпала, попала и что-то там сместила… Последний вопрос хозяина я игнорирую. Чёрт! Неужели опять проболтался… Ну, сколько же можно то, в самом деле! Ведь, упекут, как пить дать, упекут…
– Да, какая, к чертям камера! Французы, сволочи, пустили свой «Мираж» поперек курса. Наши парни попытались уклониться, а самолёт на сверхзвуке управляется плохо, вот и погибли вместе с машиной. Естественно всё засекретили, чтобы скандал с Францией не затевать. Что-то эти гады заплатили, но мужиков, то не вернёшь. Такие ребята погибли… – Николай Иваныч замолкает на минуту.
Я же продолжаю авиационную тему.
– А как вы считаете, когда можно ждать выхода этой машины на регулярку?
– Да, лучше бы никогда. – Ворчит бывший ас. – Топлива она жрёт, как слон; шумит, как сто Ту-104, аэродромов для нее мало. Выигрыш во времени, даже если будет лететь вдвое быстрее, чем другие модели, не принципиальный. Какая разница, прилечу я за четыре часа или за два? Для войны это ещё может быть оправдано, а для гражданских перелётов смысла ни на грош.
– Боря, а ты смотрел новую комедию «Здравствуйте, я ваша тётя!»? – Это уже Антонина Степановна решает сменить тему.
– У нас в Бразилии так много диких обезьян! Это что-то! – цитирую я одну из моих любимых комедий. – Калягин там очень хорош.
– Да, там и Казаков, и Джигарханян просто великолепны. А эта фраза: – «Я старый солдат, и не знаю слов любви», наверняка будет крылатой, – подхватывает Антонина Спиридоновна.
Разговор плавно перетекает на обсуждение новинок кино. Воскресный день позволяет хозяевам не задумываться о времени. Тем более, что весь прошлый год был богат на интересные новинки. Потом хозяева расспрашивают меня о жизни в Новосибирске, о родителях, о планах на наступивший год.
– Борис, а почему ты собрался в МГУпоступать? В Новосибирске же тоже есть Университет с факультетом журналистики. Это и чисто в бытовом отношении проще, и меньше денег будут тратить твои родители, и тебе никуда ездить не надо. А учиться статьи писать лучше на живом деле, в настоящей газете.
– Я бы с вами, Николай Иванович, согласился, но если думать не только об обучении, но и на перспективу, то Москва гораздо лучше. Сюда съезжаются весь Союз. После окончания однокурсники будут работать во всех газетах и журналах. Вы представляете, какая это сеть? А студенческая дружба самая прочная, так все говорят. Кроме того, именно в Москве сосредоточены самые лучшие журналисты СССР и всегда будут шансы познакомиться и поучиться у настоящих мастеров. Журналистика это же не инженерия, где личность не так важна.
В разговоре возникает пауза, во время которой я жую пирог с мясом и собираюсь с мыслями. А может мне рассказать Морозову свою историю? Поверит ли? А если поверит то, что это мне может дать? Хотя… Даже если и рассказать, то точно не сейчас.
Из раздумий меня возвращает голос Николая Ивановича:
– Какие у тебя планы на сегодня? А то давай, передохни часок да пойдём, я тебе окрестности покажу. Ты же в Москве в первый раз?
– Было бы здорово! Столицу посмотреть всю жизнь мечтал.
Хозяева показывают моё пристанище на пять московских дней. У них свободна одна комната, так как сын служит в Белоруссии, а дочка с семьёй живёт на окраине Москвы в районе Медведково.
Кинув шмотки на выделенную полку, смыв суету вагонной жизни, я снова выхожу к хозяевам.
– Николай Иванович, курсант Рогов к походу готов.
– Узнаю Гришку Рогова, такой же болтун был. Молодец, не стал рассиживаться. Да и правильно! Не будем время терять. Сейчас подожди минут десять, я оденусь и выдвигаемся. – Он скрывается в комнате, не переставая при этом разговаривать. – Пойдём мы с тобой не Москву смотреть, её ты и сам посмотришь, а двинем в Подольск. На окраине Подольска стоял полк АДД, где экипаж наш сложился. Потом отцу расскажешь, ему тоже понравится. Там у него помнится с какой-то прачкой, даже роман приключился. Лучше бы конечно, в Рязань махнуть, где нас расписали по самолётам, но до Рязани далеко – пять часов поездом, а Подольск рядом, всего час на электричке. Эх! Жаль, что ты фотоаппарат не взял…