– А почему бы и нет! – загорелся идеей глава области. – Помню я рабочую Дзержнку, боевые ребята. Особенно чкаловцы, – представляете, каждый день по два самолёта Родине выдавали! – Лигачёв замирает на мгновение.
– Думаю, что небольшое интервью можно дать. Завтра в двенадцать подходи к боковому крылечку сбоку здания. Назовёшь на вахте фамилию, получишь пропуск. Только ты заранее вопросы подготовь. Хорошо бы их предварительно прочитать, но… А! Ладно, для молодёжной газеты пусть будет экспромт.
* * *
Я подготовил целый ворох вопросов. Среди безобидных вроде «какой город вам больше нравится Новосибирск или Томск?» я замаскировал вопрос, на которые не ожидаю ответа вообще, но который должен направить мысли партийного чиновника в нужном направлении. Ведь это в том числе и из-за ошибок Лигачёва перестройка приобрела столь катастрофический характер. Его мотивы близки и понятны, но ставку он сделал не на ту команду.
* * *
– Проходи, Егор Кузьмич тебя ждёт. – Секретарша указывает мне рукой на дверь, дежурно улыбнувшись.
– Борис Григорьевич, если я не ошибаюсь? – с некоторым наигранным пафосом обращается ко мне Лигачёв, – проходи, присаживайся. Пообедать успел? Нет? Тогда может быть чаю?
– Минералки, если можно. Жарко сегодня.
– Можно и минералки, это ещё проще, вот она у меня под рукой. Наш томский источник! Называется… – Егор Кузьмич повертел бутылку в руках, – «Чажемто», похоже на Новосибирскую «Карачинскую». Но хватит о постороннем, времени у меня действительно мало, в полчаса надо уложиться, кровь из носу.
Я протягиваю тетрадный двойной листок, на котором специально выписал десяток вопросов, среди которых спрятаны и те, что должны вызвать интерес некоторой странностью. – Егор Кузьмич, я специально выписал вопросы, чтобы вы могли выбрать сами, сколько посчитаете нужным. С запасом, можно так сказать.
– Это ты молодец, так действительно быстрее. Так что там у нас? Ага! «Что я помню из периода работы в Дзержинском райкоме?».
На память я не жалуюсь, всё помню. Время было военное, фронту нужны самолёты, наша задача – мобилизация молодёжи на трудовые подвиги. Все же комсомольцы хотели на фронт, драться с фашистами. Но кто-то должен и оружие делать. Мне было всего двадцать четыре годика. Я горячо верил в коммунизм, в Сталина, в то, что «наше дело правое, победа будет за нами». Поэтому трудно бывало только физически. Моральный фактор наоборот помогал всё преодолевать.
Следующий вопрос…
За полчаса мы успели пробежать только пять вопросов. Про Китай, где Лигачёву довелось разговаривать с самим Мао Цзэдуном, про Томские деревянные домики, про сравнение Томска и Новосибирска тоже не забыли…
Ровно в половине первого, раздался телефонный звонок. Я вопросительно поднял глаза на собеседника. К сожалению, он не успел дойти до вопроса, ради которого я всю эту комбинацию и затеял. Егор Кузьмич с сожалением развёл руками.
– Извини, брат, вопросы ты придумал интересные, но служба… Ждут меня в Колпашево. Нельзя опаздывать, не солидно.
Обещаю, что найду время и отвечу тебе письменно. Если не успею до пятницы, то напишу в институт. – Он протягивает руку на прощание.
– До пятницы мыть не буду, родителям похвастаюсь, что руку жал лично Егор Кузьмич Лигачёв, – шучу я на прощанье и возвращаюсь к непосредственным обязанностям.
* * *
Вечером, сидя на ступеньках обкомовского дачного домика, Егор Кузьмич читал записку. Все вопросы понятные, кроме одного. В самом конце списка совсем короткий. Но очень странный…
«Действительно ли Отто Куусинен награжден орденом Великобритании?» – Очень странный вопрос.
Куусинен был фигурой таинственной и очень не простой. Реально про самого Отто Вильгельмовича Егор Кузьмич знал только то, что это масон высокого градуса, и что в международном коммунистическом движении он играл какую-то неявную, но весомую роль. Что Андропов его креатура на посту председателя КГБ. Но вот про орден Британии он ничего не слышал.
Лигачёв в десятый раз перечитывал этот странный вопрос и не знал, что можно с этим сделать. Можно взять этого парня «за жабры», отдать его в руки мастеров заплечных дел из КГБ и вытрясти из него всё, что он знает. Но как-то не солидно, трусостью отдаёт. А Егор Кузьмич не хотел быть трусом даже наедине с собой.
Можно вызвать Рогова к себе в кабинет и задать ему наводящие вопросы. Откуда? Кто? С какой целью?
А можно просто спустить эту бумажку в унитаз и забыть навсегда. Парень пусть себе печатает что угодно у себя в Новосибирске. Это будет головной болью тамошних властей. Так Егор Кузьмич и поступил, перекрыв себе все пути к изменению судьбы и своей, и страны.