Сальто мортале - [112]

– Оля, – говорю я себе, – возьми себя в руки и перестань трястись как зайка. В голове лёгкий приятный туман… Отказаться всегда смогу, поэтому волноваться нечего. Я в купальнике. Плохо, что он раздельный… Борьку выставлю. Вон он впереди маячит, тащит меня за руку. Он уверен, он шутит, он смеётся собственным шуточкам, а я даже не слышу, что он там говорит, просто издаю какие-то странные звуки, изображающие веселье.

– Оль, давай, ты первая, я после тебя. Так у нас быстрее получится. – Говорит мой спутник, когда мы закрываем за собой двери. Тусклая лампочка едва освещает предбанник. Мне сразу становится легче, напряжение отступает, а нос и уши снова начинают ощущать всё, что происходит вокруг. В предбаннике стоит густой аромат степных трав: донник, полынь, чабрец, что-то ещё. Всё приправлено духом разогретого дерева. Я прохожу в парилку и плюхаюсь на полок. Минут пять, погревшись, быстро промываю волосы и, намылив мочалку, застываю в раздумье. Спинку как мыть? Борю позвать, или самой корячиться? А позову! Вот такая я смелая девочка…

– Борь, – кричу я, приоткрыв дверь, – спинку мне потрёшь?

– С удовольствием, – Боря входит. – поворачивайся спиной ко мне.

Не смотря на то, что он совершенно гол, ведёт себя так естественно, что мне не остаётся ничего другого, как принять правила игры.

На каменку летит ковшик воды. Облако обжигающего пара, громко шипя, поднимается к потолку и огненной волной растекается вниз. Капроновые детали купальника неприятно жгут кожу. Нет! Я всё равно не стану раздеваться, не дождётся.

Однако стоило Борьке начать намыливать мне спину, как мне моё упорство показалось каким-то совершенно неуместным. Сначала улетел бюстик, а немного погодя и трусики. Как ни странно, небо не упало на землю…

* * *

– А может, останемся здесь у Палны? – через полчаса я вдруг озвучиваю мысль, не успев, сама её как следует обдумать.

– Если только на пару дней, а то отсюда до Коктебеля еще можно за день обернуться, а до Ялты и Гурзуфа уже ни за что не получится, – рассуждает мой спутник. Я вожу по его спине намыленной мочалкой и млею от нахлынувшей волны нежности. Всё прошло как будто мы с ним занимались этим делом уже давно. Ни боли, ни крови. Наверное так получилось из-за сочетания вина и бани. Впрочем не важно.

Ещё минут пятнадцать, и мы заканчиваем. Распаренные выходим на воздух. Мне хочется прильнуть к Боре щекой и снова ощутить его сильные руки на теле. Волна нежности накрывает меня в очередной раз.

Прошлогоднее вино у Палны оказалось очень даже ничего. Сладким, терпким и совсем без привкуса спирта. Под персики, груши и последнюю вишню пошло очень хорошо. Почему-то мне становится смешно от манеры говорить этой милой старушки, как же её зовут? А, да, Анна Павловна, её зовут, хи-хи, почти как знаменитую балерину. Нет… балерина была Павлова, а старушка – Пална. Хи-хи… Что-то потолок в её домике как-то странно качнулся. Неужели землетрясение? Хи-хи… Стоит закрыть глаза, как моя голова начинает кружиться как карусель. Хи-хи… Наверное это вино… Я пьяна? Борька что-то мне говорит. Он щекочет мне ухо. Зачем? Что ему надо? Наверное, я алкоголик, ик. Это очень, ик, печально, но тут уж ничего не поделаешь, ик. Куприн, ик, тоже алкоголик, и Андреев, и Есенин.

– Боренька, миленький, будь другом, проводи меня… ну ты понял… и всё…, и хватит пить… Оле пора спать. – Мне становится ужасно смешно от того, что я говорю о себе в третьем лице. Дальнейшие события этого вечера запомнились фрагментарно. Помню свет на веранде, туча мошкары вокруг тусклой лампы, оглушительный звон цикад. Никак не снимался сарафанчик, и я едва его не порвала. Пыльный спальник, влезать в который не хочется…

Вдруг из темноты на меня вышел чёрный силуэт мужчины, его лицо осветил качающийся фонарь за окном и в мерцающем бледном свете этого фонаря я узнаю в ночном незнакомце Антона Павловича Чехова. Чехов ехидно улыбается и, погрозив пальцем, растворяется в темноте. Это сон догадываюсь я и, глубоко вздохнув, проваливаюсь в его бездну.

ГЛАВА 29. ВОКРУГ ЗАЛИВА КОКТЕБЛЯ

Неделю спустя. Лисья бухта – Коктебель-Планерское. Борис.

Раннее утро. В пяти метрах от нашей палатки мягко играет галькой Чёрное море. Вблизи оно прозрачное, зеленоватого цвета, а в отдалении лежит тёмно-синей полосой, чуть-чуть подёрнутой дымкой. Огненный шар солнца уже приподнялся над горизонта. Утренний воздух тих и неподвижен, по всему видно, что день опять будет знойным. Несмотря на благость и красоту утреннего моря, берег пуст. Только белокрылые чайки скользят над Лисьей бухтой в поисках пищи.

Я вылез из остывшей за ночь морской воды и занялся приготовлением завтрака. Оленька ещё спит после вчерашнего «банкета». Мы вчера устроили «прощальный ужин» и по этому поводу прикончили целых две бутылки крымского портвейна, проведя сравнение органолептических свойств вина от заводов Массандры и Судака. Портвейн мы пили, перемежая дегустацию с поцелуями. По мере приближения дна в бутылках поцелуи тоже становились всё более и более откровенными, переходя с губ к шее, с шеи к плечам, далее со всеми остановками. Потом перерыв на морские ванны, и снова – вино, поцелуи и жаркие ласки. Что касается сравнения, то по единодушному мнению красный приятнее на вкус, нежели белый, хотя белый тоже пить очень даже можно.