Саломи - [52]
— Доброе утро, Джанаспи! — сказал Тотырбек.
— Пусть будет тебе удача!
— Удача у нас теперь постоянная! Хорошая настала жизнь, Джанаспи.
— Вижу, вижу! — ответил Джанаспи. — Слава богу, и сам вижу, как вы богатеете!..
Джанаспи думал, что Тотырбек дразнит его своей удачей, и смотрел на своего соседа ненавидящими глазами.
«Посмотрю я на этого голодранца: рубахи не имел, заедали его вши, деньги в долг выпрашивал, а теперь… шпильки подпускает!..»
Ждать становилось трудно, хотя Джанаспи был твердо убежден, что со стороны придет такая сила, которая разгонит колхозы, и он заживет по-старому.
Зорко следил Джанаспи за газетами, слушал, о чем разговаривают люди. А люди менялись. Фатима сама как-то заговорила с мужем:
— Поступи в колхоз, ведь нам есть нечего… у других жизнь улучшается, а мы можем с голоду помереть.
Сдержался Джанаспи и не сказал жене: «Я не хочу, ненавижу колхоз». Вздохнул бывший богач и ответил:
— Сама знаешь, что я подавал бумажку, а мне отказали в приеме. Нашлись у меня враги.
— Надо опять попытать счастья! — сказала Фатима.
— Непременно! Я с радостью поступил бы в колхоз! — ответил Джанаспи, но заявления вновь не подал.
Надежда не покидала его, и он терпеливо ждал и ждал возвращения старых порядков.
Он думал, что ничего не изменилось в его семье, но ошибался: изменились и Фатима и Чермен.
Чермен с детства рос вместе с дочерью Тотырбека Тамарой. Когда они подросли, то у Чермена появилось к девушке повое чувство.
Чермен встречал ее теперь реже. Тамара работала в колхозе; но когда он ее видел после двухдневной разлуки, то радовался, точно после сильной грозы его обогревало солнце.
Тамара была девушка среднего роста, статная, черноволосая, черноглазая, с маленькой родинкой на левой щеке, с ямочкой на подбородке. Засылали уже в ее семью много сватов. Тотырбек спрашивал у дочери, нравятся ли ей женихи, но она никому не давала согласия.
Чермен начал ходить на колхозные работы, в бригаду, где Тамара стала бригадиром. Он не мешал работающим разговорами, а сам работал.
Однажды он набрался смелости и сказал Тамаре:
— Ты мне дороже моего сердца, не могу без тебя жить. Если и я тебе не противен, то давай соединим наши жизни.
Тамара опустила черные глаза и после некоторого молчания, смотря в сторону, тихо ответила:
— Я тебя люблю, но на что мы будем жить? Ведь вы не в колхозе!
— Мы подали заявление, но нас не приняли.
— Попробовать еще раз не мешает…
— Нас примут! — сказал Чермен. — Разве мы против Советской власти, разве мы против колхозов! Должны нас принять.
— И мне кажется так. Но что скажет собрание?.. За единоличника я замуж не выйду. Подавайте заявление!
После недолгого молчания Чермен отрывисто сказал:
— Я иду к себе.
Девушка долго смотрела ему вслед, затем пошла в стан.
Чермен пошел прямо к матери. Она делала чуреки.
— Нана, чем мы будем жить, если не поступим в колхоз?
Фатима, очищая руки от теста, ответила озабоченно:
— Скажи своему отцу. Как не приняли его в первый раз, так с той поры сидит он себе спокойно на скамейке у дома и ни о чем не думает.
— Нана, скажи ему, чтобы он подал заявление!
— Я ему каждый день говорю…
— Нана, — проговорил Чермен и замолчал.
— Что? — повернув лицо к сыну, спросила мать.
— Нана… — повторил сын и, присев на дедушкино резное кресло, начал поправлять поленья в очаге.
Чуреки пекли в доме по-старинному.
— Солнышко мое, что ты хочешь сказать?
— У наших соседей есть девушка, и она мне нравится…
— Тамара?
— Я говорил с ней, она согласна, только говорит, что, пока мы не вступим в колхоз, о женитьбе и думать нечего.
— Так вот почему ты рвешься в колхоз? — засмеялась Фатима.
— Не только потому, нана…
— Ладно… Даже если и потому, то и в этом зазорного нет. Мне кажется, что Тамара хорошая девушка, но не знаю, что скажет отец.
На этом и закончился у них в тот раз разговор.
Чермен пошел повидать Хасанбега. Он заговорил с ним о колхозе.
Хасанбег приучил себя даже и брату не говорить правду и ответил, что он рад бы поступить в колхоз. Чермен тогда рассказал брату о Тамаре.
— Мне она не нравится, говорят, будто Тамара легкомысленна, может, найдешь другую?
— Мы же вместе выросли!..
Хасанбег скрыл от брата, почему Тамара ему не нравится. Тамара — дочь Тотырбека, Тотырбека колхоз поставил на ноги. Хасанбег завидовал дому Тотырбека и знал, что Тамара комсомолка. «Она не должна войти в наш дом, иначе она переделает всю нашу жизнь, и так женщины уже изменились».
Однажды вечером вся семья собралась вокруг очага; Джанаспи сидел в дедовском кресло и курил трубку. Прежде он совсем не курил, но сейчас дома иногда для утешения брал трубку.
Хасанбег сидел на табуретке. На женской стороне дома на низеньком стуле сидела Фатима. Невестка в углу латала какое-то платье. Два сына Хасанбега играли на полу. Чермен стоял у дверного косяка и слушал старших, с нетерпением ожидая повода ввязаться в разговор.
Наконец Чермен, обращаясь к Хасанбегу, сказал:
— Сегодня я разговаривал кое с кем из колхозников, и все они удивляются, как, мол, мы до сих пор не подаем заявление.
— Чермен, ты хочешь в колхоз? — спросил Хасанбег.
— Да, очень хочу: там работают живо, весело.
Джанаспи давно понял, что у сына совсем иные мысли, чем у него, и всегда воздерживался от лишних слов при Чермене, но сейчас не удержался и, вынув трубку изо рта, сказал:
Дадаистский роман французского авангардного художника Франсиса Пикабиа (1879-1953). Содержит едкую сатиру на французских литераторов и художников, светские салоны и, в частности, на появившуюся в те годы группу сюрреалистов. Среди персонажей романа много реальных лиц, таких как А. Бретон, Р. Деснос, Ж. Кокто и др. Книга дополнена хроникой жизни и творчества Пикабиа и содержит подробные комментарии.
Знаменитая историческая повесть «История о Доми», которая кратко излагается в корейской «Летописи трёх государств», возрождается на страницах произведения Чхве Инхо «Прогулка во сне по персиковому саду». Это повествование переносит читателей в эпоху древнего корейского королевства Пэкче и рассказывает о красивой и трагической любви, о супружеской верности, женской смекалке, королевских интригах и непоколебимой вере.
В этой книге, которая будет интересна и детям, и взрослым, причудливо переплетаются две реальности, существующие в разных веках. И переход из одной в другую осуществляется с помощью музыки органа, обладающего поистине волшебной силой… О настоящей дружбе и предательстве, об увлекательных приключениях и мучительных поисках своего предназначения, о детских мечтах и разочарованиях взрослых — эта увлекательная повесть Юлии Лавряшиной.
В системе исправительно-трудовых учреждений Советская власть повседневно ведет гуманную, бескорыстную, связанную с огромными трудностями всестороннюю педагогическую работу по перевоспитанию недавних убийц, грабителей, воров, по возвращению их в ряды, честных советских тружеников. К сожалению, эта малоизвестная область благороднейшей социально-преобразовательной деятельности Советской власти не получила достаточно широкого отображения в нашей художественной литературе. Предлагаемая вниманию читателей книга «Незримый поединок» в какой-то мере восполняет этот пробел.
У той, что за стеклом - мои глаза. Безумные, насмешливые, горящие живым огнем, а в другой миг - непроницаемые, как черное стекло. Я смотрю, а за моей спиной трепещут тени.
Мать и маленький сын. «Неполная семья». Может ли жизнь в такой семье быть по-настоящему полной и счастливой? Да, может. Она может быть удивительной, почти сказочной – если не замыкаться на своих невзгодах, если душа матери открыта миру так же, как душа ребенка…В книге множество сюжетных линий, она многомерна и поэтична. «Наши зимы и лета…» открывают глаза на самоценность каждого мгновения жизни.Книга адресована родителям, психологам и самому широкому кругу читателей – всем, кому интересен мир детской души и кто сам был рёбенком…