Саланга - [4]

— Нет.

— Лекарства?

— Нет.

— Что вы хотите еще рассказать нам о своей миссии?

Сэмюэль вздрогнул. Слово «миссия» было сказано на английском языке. Саланга знала английский язык.

— Да ничего особенного. Мои исследования были оплачены Институтом геологии, у меня три года срока до сдачи доклада в печать, у меня нет родственников, болезней и состояния. Вот, вроде, и все.

Долгий взгляд саланги изучил его лицо. Лицо было честным и немножко недоуменно-обиженным. Как раз таким, каким должно быть.

— Ладно, — обратилась саланга к Моритэлю. — То, что он не сказал сейчас, он вынужден будет сказать потом. Я берусь за это безнадежное предприятие.

— Мы выходим сегодня ночью, — сказала она Сэмюэлю. — Придумайте себе имя покороче, чем сэр Сэмюэль-младший. А то однажды я не успею вас позвать.

— Меня можно звать Сэм. А как я буду звать вас?

— Кричи мне «Эй!». Я отзовусь. В 23:00 я выхожу.

Будь готов.

Весь остаток дня Сэм слонялся по дому. Салангу он до вечера не видел. Хозяева делали вид, что не замечают его, даже Ким не заговаривал с ним.

К 23:00 он был готов. С небольшим рюкзаком за плечами он сидел на земле у входа в дом. Саланга вышла с заднего двора, кивнула ему головой, махнула на прощание дому, где ей никто не ответил, и пошла на восток. У нее не было никаких вещей, кроме ножа, прикрепленного к правой икре и широкого пояса, с которым ни один саланг не расставался даже ночью.

Они шли всю ночь. У жителей Лиоликумбы хорошо развито ночное зрение. Сэму пришлось надеть очки, чтобы не заблудиться. Он не мог понять, почему они не поехали или не полетели, а пошли.

Ведь пройти за ночь они смогли бы от силы километров 50, а до ближайшего леса было не меньше 300 км. А до ближайшего мелониза было 750 километров. «Этак мы за месяц дойдем до первой кочки», — бурчал про себя Сэм, но упорно шел за салангой. Она двигалась быстрой, легкой и тихой походкой.

Степные жители ходят прямо, смотрят вдаль, занимают всегда больше пространства, чем остальные. Движениями они больше всего напоминают оленей или ланей. Лесные жители ходят, аккуратно ступая, чуть не сгибая колени, готовые в любой момент отойти в сторону, нагнуться, прыгнуть. Они смотрят «широко», стараясь как можно больше уловить одним взглядом. Уши их всегда слушают звуки леса. При этом они изящны, как кошки, и их нельзя назвать неуклюжими.

Такая походка была и у этой саланги. Она даже в степи шла так, будто тут росли деревья.

Каково же было изумление Сэма, когда наутро, когда начало светать, он увидел в нескольких километрах впереди лес. Да не просто лес, а огромные мелонизы, чьи прямые стволы улетали в небо на десятки метров. Это была мелонизовая чаща.

— Этого не может быть! — воскликнул он, — Мы не могли пройти такое расстояние за одну ночь.

— Если этого не может быть, так как же ты здесь стоишь?

— Как это у тебя получилось? Я шел следом за тобой. Мы никуда не заходили, нигде не сворачивали. Каким образом мы прошли весь этот путь? Сколько километров?

— Отвечаю на все вопросы по порядку. У меня это получается так же, как и у всех. Вспомни поговорку, «Кто выходит на ночь на восток, тот проходит целый год пути».

Сэм вспомнил. Смысл этой поговорки был переведен специалистами как «Кто раньше встает, тому бог подает». На едином языке эта поговорка звучала как удивительно музыкальное двустишье, которое обычно напевали ленивым малышам. Но теперь он с каким-то страхом понял, что смысл поговорки был буквальным, а не метафорическим. Сколько же еще буквального таилось в великом множестве их фольклора!

— Каким образом, — продолжала саланга, — этого никто не знает. Известно только, что если идти, не останавливаясь, всю ночь с одной и той же скоростью, не оглядываясь и не разговаривая, то утром приходишь к этому лесу. А сколько километров, сам посчитай. Мы вышли из города Красивых Снов, а стоим перед мелонизовой чащей на острове Вечной Любви.

— Где? Я в первый раз слышу это название.

— Естественно, из космоса этого острова не увидеть, по морю к нему не доплыть, по воздуху не долететь. На него можно попасть только таким путем. Всем приходится топать ножками.

— Так не бывает. Мы делали полную картографию планеты. У вас два материка и тридцать островов.

— Тридцать один.

— Где же он находится тогда?

— Здесь, на расстоянии ночи пути на восток из любой точки планеты.

— Этого не может быть! Это мистика какая-то! — Сэм всплеснул руками.

— Как угодно, — пожала плечами саланга. — Я не собираюсь тебя перевоспитывать. Давай остановимся. Сейчас не лучшее время, чтобы входить в чащу.

— Послушай, — не унимался Сэм, — может быть, этот остров находится в другом измерении? Может быть, каждый человек на этой планете, когда идет ночь напролет на восток, как бы запускает программу своего перемещения? Это ведь телепортация! Это невероятно, я должен записать!

Он достал из рюкзака толстый записной куб с утроенной плотностью записи. Таких кубов обычно хватало на десять лет непрерывного разговора.

Быстро заговорив в куб по-английски, Сэм в своем волнении даже не вспомнил, что саланга знает этот язык. И только на фразе «это может принести огромный коммерческий успех» он осекся и взглянул на нее. Та и не скрывала, что внимательно слушает его и было ясно, что она все понимает без труда.