Салака Мурика - [5]

Второе письмо было от Йоэля, однокурсника, который в настоящее время работал в архиве.

Йоэль писал:

«Маэстро! В милых моему сердцу архивах наткнулся я на источники, которые должны заинтересовать писателя — поклонника салаки. В год божий 1501 Таллиннские церкви посетил достопочтенный епископ Николаус Роттендорп. Он и его свита в течение двух дней подкреплялись следующими изысканными кушаньями.

День первый

Завтрак: курица с шафраном в конопляном масле, стручки перца с медом, соленый лосось с уксусом и луком;

Обед: треска в масле с изюмом, свежая салака Мурика, жареная рыба с зеленью;

Ужин: жареная рыба в масле с вареными яйцами, вареный угорь с перцем, свежая рыба с зеленью;

День второй

Завтрак: жареная салака в подсоленной воде, свежая рыба в масле с изюмом;

Обед: свежий угорь с зеленью, свежая салака Мурика жареная, рулет;

Ужин: свежая салака Мурика с зеленью, свежая камбала в масле или жареная заливная.

Что за чудо-рыба эта салака Мурика? Дай знать или пригласи попробовать. Йоэль».

Салака Мурика? Я и не слыхал о такой.

***

Лийна пришла точно в шесть. Загорелая, красивая и бравурная. Она обошла все комнаты, постояла у каждого окна, с изумлением любовалась роскошной панорамой города и далекой синевой залива.

— Красиво, правда?

— Высоко. Жутко.

— Тебе не нравится, Лийна?

— А почему это должно мне нравиться? Это ведь твоя квартира.

Она отошла от окна со словами:

— Ни в одной комнате цвет гардин не подходит к цвету обоев. Сам покупал гардины?

— Дело холостяцкое…

— Ну что ты за мужчина, если женщины сбегают от тебя?

— Одна-единственная и ушла. А гардины и в самом деле из предыдущей квартиры. Я могу новые купить. Поможешь мне выбрать и повесить?

— Этого еще не хватало!

— Извини. Но мне очень приятно, что ты пришла.

— Не верю.

— Честно.

— Если ты ждал меня, мог бы хоть цветы на стол поставить.

— Да… как же я не додумался до этого… прости.

— Ты не верил, что я приду.

— Как же не верил? Видишь, вино на столе, домашний хлеб и…

Я вышел, достал из холодильника банку с рыбой — все-таки застыла! — и поставил рядом с хлебом:

— И угорь.

Она подошла к столу, но пока не садилась.

— И правда, угорь. Ой, как здорово хлеб пахнет! Как всегда, мамой испечен?

— Мама давно в могиле. Теперь хлеб печет сестра.

— А пахнет так же хорошо.

Она взяла ломоть хлеба, приложила его к губам, ее ноздри вздрагивали. Она была красивее, чем годы назад.

— Налью тебе вина, Лийна?

— Естественно. Почему ты налил так мало? Полный бокал!

Она жадно выпила бокал почти до дна.

— Не смотри на меня так. Я не пьяница.

— Я так на тебя смотрю потому, что ты красивая женщина.

— Ах… дай мне теперь угря. Я, кажется, за все эти годы и не ела угря.

— Пятнадцать лет.

— Сам ловил? Очень хороший угорь. Я спросила: сам ловил?

— А как же, сам.

Я рассказал ей, как вместе с другом детства Яко ловил этих угрей. Как мы тускло-золотым августовским вечером гребли к дальнему островку с надеждой в тамошней заводи с песчаным дном поймать вместе с угрями и больших язей. Как поздно вечером, уже лежа на водорослях, излучающих летнее тепло, мы не могли уснуть, вспоминая давнишние рыбалки и ушедших больших рыб, глядя на сверкающие в высоте звезды, слушая мягкий шепот дальнего Ряймераху… Как мы ночью проснулись не от шепота, а от шума, как в нарастающем шторме бросились к лодке, которую волна уже била о камни. Как много было рыбы, ведь нарастающий шторм расшевелил воду и по-тревожил угрей и язей. Как внезапно сломалось одно весло, но предусмотрительный Яко захватил запасные весла. Как мы часа два, потные и усталые, с пылающими от мозолей ладонями, гребли к дому и прибыли в свою бухту как раз до начала первого большого августовского шторма.

Лийна слушала меня, глотая куски угря, кусая хлеб, запивая вином. Когда я закончил, Лийна сказала:

— Я и не знала, что ты такой мужественный мужчина.

И было ясно, что она не поверила в мои байки. Я налил ей еще вина. Я сказал:

— А теперь ты расскажи, как ты живешь.

Именно тогда зазвонил телефон. Я видел, как Лийна вздрогнула и вино выплеснулось на скатерть. Был ложный звонок. Лийна сказала:

— Ты мог бы выключить телефон?

— Могу. Чего ты боишься? Что муж позвонит?

Я засмеялся, кажется, слишком громко и не к месту. Но Лийна все же была смущена.

— У тебя ревнивый муж?

— Перестань, пожалуйста…

— Он ведь и не может сюда позвонить.

— Налей мне еще вина. Очень хорошее вино.

— Все-таки расскажи, где ты живешь, как живешь…

— Зачем? Пятнадцать лет ты не проявлял ко мне никакого интереса.

— А теперь интересуюсь.

— Что это теперь изменит?

Она смотрела на меня большими карими глазами, в которых исчезли усмешка и надменность. Я сказал:

— Эта розовая блузка удивительно идет тебе. Она подчеркивает твою красоту.

— Это блузка дочери, если хочешь знать.

— У тебя есть дочь?

— Почему бы и нет? Смешной вопрос.

— У тебя и еще есть дети?

— Оставь эту тему, пожалуйста.

Она встала из-за стола и не говоря ни слова ушла в другую комнату. Она довольно долго стояла перед зеркалом, наверное, причесываясь. Когда она вернулась, я спросил:

— Что-нибудь случилось?

— Нет. Я просто проверила, правду ли ты сказал. Правду. Я действительно красивая.

Она засмеялась, но этот смех был чуть натянутый, этот смех не сделал ее прекрасное лицо еще красивее.