Саладин - [32]

Однако эмиры Дамаска поняли это письмо однозначно: Салах ад-Дин предъявил свои претензии на власть, и начали готовиться к противостоянию «неблагодарному выскочке». В числе прочего, чтобы наголову разбить Салах ад-Дина и вывести его из игры, они начали переговоры с еще живым на тот момент Амори и заключили с ним договор о взаимопомощи.

Но король Иерусалима и без эмиров Сирии видел в Салах ад-Дине самого опасного врага и прилагал все усилия для его свержения. Весной 1173 года он решил сделать ставку на затаивших ненависть к Салах ад-Дину последних приверженцев династии Фатимидов и поддержал мятеж, поднятый неким аль-Киндом — бывшим чиновником при дворе халифа. Аль-Кинд укрепился в Асуане, собрал большое войско из чернокожих нубийцев и местного населения и сумел овладеть находившимся на правом берегу Нила Косом и еще несколькими городами.

В сущности, это было восстание против власти сирийских захватчиков, большинство которых были этническими тюрками или курдами. Но уже успевшие обосноваться в Египте пришельцы так это и поняли, а потому были полны решимости отстоять свое право оставаться и дальше в богатой и благодатной стране. Поэтому, как уже упоминалось в предыдущей главе, Салах ад-Дин бросил против повстанцев большую армию во главе с Туран-шахом, сначала одержавшим победу над армией мятежников в бою, а затем и проведшим жестокую карательную операцию, закончив ее в Нубии.

Узнав о смерти Нур ад-Дина, Амори решил немедленно воспользоваться начавшейся суматохой и осадил стоявшую на берегу Иордана крепость Баниас. Но тут как раз к нему подоспели эмиры Сирии и от имени юного аль-Малика ас-Салиха предложили «дружить против Салах ад-Дина». Сняв осаду с Баниаса, Амори стал замышлять новый поход в Египет, главной целью которого на этот раз должна была стать Александрия, в которой все еще оставалось немало сторонников Фатимидов, согласившихся оказать поддержку крестоносцам.

Решающую ставку в будущей войне Амори делал на союз с сицилийцами и норманнами, чьи корабли должны были подойти к основанному великим македонцем городу со дня на день.

28 июля 1174 года тридцатитысячная армия норманнов на шестистах судах и в самом деле подошла к стенам Александрии, но король Амори об этом уже не узнал — 15 мая он скончался. Начавшаяся в Иерусалиме, как это обычно бывает после смерти монарха, неразбериха смешала все планы, и, вопреки договоренностям, обещанная норманнам помощь так и не пришла. Зато Салах ад-Дин направил к Александрии значительное войско. Три дня у стен города шли упорные бои, а 2 августа, спустя пять дней, норманны сняли осаду и ушли, бросив под стенами города множество баллист и осадных машин.

Теперь Салах ад-Дин вполне мог начать поход на Сирию, тем более что для этого был достойный повод: вступив в союз с франками, сирийские эмиры заслуживали обвинений в предательстве и в том, что сбивают «с пути истинного» юного наследника Нур ад-Дина, которому срочно требуется достойный воспитатель. Но Салах ад-Дин был уже достаточно мудр, чтобы слишком спешить с объявлением войны. Нет, он выжидал, будучи твердо уверенным в том, что скоро между эмирами начнется грызня и борьба за власть.

Этот расчет оказался верным. Уже в августе вспыхнул мятеж в Алеппо, и юный аль-Малик ас-Салих вынужден был направиться на его подавление, а затем остался в этом городе, где началась борьба за то, кто станет атабеком — регентом юного принца. По словам Баха ад-Дина, эмиры и сторонники аль-Малика ас-Салиха «были разобщены и не имели четких планов. Каждый не доверял своему соседу, а некоторые были арестованы своими товарищами. Это вселило великий страх в остальных и отвратило сердца от юного эмира» (Ч. 2. Гл. 13. С. 87).

Осенью 1174 года Салах ад-Дин понял, что час для похода в Сирию настал. Для начала он разослал сирийским эмирам письмо, в котором уже предельно четко обозначил свои притязания… нет, не на власть, а на право воспитывать сына Нур ад-Дина и править от его имени в качестве наиболее достойного со всех точек зрения кандидата на такую роль.

«Если бы ваш покойный султан обнаружил среди вас человека, столь же достойного доверия, как и я, разве не предназначил бы он ему правление Египтом, который является самым важным из его владений? Знайте, что если бы Нур ад-Дин не умер так рано, он предназначил бы именно мне воспитание своего сына и заботу о нем. Я ведь вижу, что вы ведете себя так, будто вы одни служили господину и его сыну и что вы хотите исключить меня из этого числа. Но я скоро приду. Я завершу, дабы почтить память моего господина, деяния, которые оставят вечный след, а вы все будете наказаны за свое беспутство», — говорилось в письме.

В то самое время, когда эмиры Сирии читали это письмо, Салах ад-Дин во главе семи тысяч аскаров уже был на пути к Дамаску. Правителем города был в те дни Шаме ад-Дин ибн аль-Мукадам, споривший со сбежавшим в Алеппо евнухом Амиром Гумуштикином за право быть регентом сына Нур ад-Дина. Снедаемый этой борьбой, Шаме ад-Дин решил попросту сдать Салах ад-Дину город без боя — тем более что он прекрасно знал о том, сколько у него сторонников за его стенами.