Саладин - [118]

Наконец саперы завершили свою работу. Зажженное под землей пламя взметнулось вверх, и раздался страшный грохот — часть стены рухнула, подняв в воздух огромные клубы пыли, сквозь которые прорывались языки пламени из подкопа.

Мусульманская армия замерла, ожидая, когда клубы пыли и дыма рассеются, а когда это произошло, то увидела выстроенную в образовавшейся бреши живую стену из вооруженных копьями и алебардами христиан. Решив сберечь армию, Салах ад-Дин приказал закидать защитников Яффо камнями из баллист, но на место падавших под ударами камней вставали новые, и это отсутствие у противника страха перед смертью вновь поразило мусульман.

Затем армия Салах ад-Дина пошла в атаку, и начавшийся бой был поистине страшным: христиане гибли один за другим, но и не думали отступать.

В самый разгар боя из города выехали парламентеры, и их пропустили в ставку султана. На этот раз он предложил иные условия: жителям Яффо будет сохранена жизнь, но на свободу они будут отпущены в рамках обмена пленными: каждый рыцарь — на мусульманского всадника, оруженосец — на легковооруженного мусульманского воина, пехотинец — на пехотинца, а старики должны будут заплатить выкуп по тому же тарифу, что и в Иерусалиме.

Когда эти условия вроде бы были приняты, парламентеры попросили султана остановить бой, чтобы они могли вернуться в город, но Салах ад-Дин заявил, что его бойцы охвачены таким боевым пылом, что он просто не в состоянии дать такой приказ. Вместо этого он посоветовал прибывшим немедленно сдать большую часть Яффо, велев всем христианам отступить и запереться в ее замке.

Послов пропустили внутрь городских стен, и вскоре все христианское население Яффо забаррикадировалось в цитадели, а армия Салах ад-Дина ворвалась на улицы и приступила к грабежам. Добыча была поистине огромна: в Яффо находились большие амбары с зерном, а также склады с различными изысканными и дорогими товарами, включая те, которые были взяты в качестве добычи при недавнем разграблении шедшего из Египта каравана.

Но вечером того же дня прибыл гонец из отряда, стоявшего в районе Акко, и сообщил, что, узнав о демарше Салах ад-Дина, Ричард повернул свою эскадру от Бейрута и сейчас на всех парусах идет к Яффо. Это означало, что он может появиться у стен города в самые ближайшие часы. И хотя у берега стояло достаточно воинов, чтобы помешать крестоносцам высадиться, Салах ад-Дин был обеспокоен. Следовало занять весь город до подхода Ричарда, и потому он направил в него Баха ад-Дина с небольшим отрядом, которому надлежало, с одной стороны, составить опись добычи, а с другой — объявить засевшим в цитадели, что султан по своей великой милости дарует им право без выкупа беспрепятственно покинуть город.

Эта хитрость позволила бы овладеть всем Яффо, включая цитадель, до подхода подкрепления и без дополнительного кровопролития.

Но к тому времени, когда Баха ад-Дин прибыл к цитадели, звуки труб с кораблей известили о прибытии Ричарда. В результате цитадель согласились покинуть со своими семьями лишь 49 мужчин — остальные решили запереться в ней и сражаться до тех пор, пока Ричард не прорвется в город. Более того: они предприняли отчаянную вылазку из цитадели на улицы Яффо и обратили в бегство большой отряд бесчинствующих там сарацин.

Салах ад-Дин немедленно выслал большой отряд, который загнал защитников Яффо обратно в замок. Те заперлись в ожидании, когда же прибывшая морем армия вступит в бой, но Ричард почему-то все медлил и медлил.

Это напугало всех, кто находился в цитадели: они понимали, что теперь, после нарушения договора, Салах ад-Дин может предать их всех смерти, и снова выслали парламентариев. Прибыв к Салах ад-Дину, те опять начали переговоры, на этот раз будучи согласны на любые условия в обмен на сохранение жизни им и их семьям.

Но медлительность Ричарда объяснялась исключительно тем, что, увидев над стенами города желтый флаг Салах ад-Дина, он понятия не имел, что цитадель еще стоит, и решил, что Яффо уже окончательно пал. В эти самые минуты один из защитников крепости спрыгнул с высокой стены цитадели на мягкий прибрежный песок, сумел добежать до воды и вплавь добрался до стоявшей под красным флагом галеры Ричарда. Как только король узнал, как обстоят дела на самом деле, то немедленно отдал приказ о высадке. Уже через час все прибывшие с ним на галерах воины были на берегу и пошли в наступление, сминая стоявший на их пути заслон сарацин и продвигаясь все дальше и дальше в город.

Баха ад-Дин, ставший невольным свидетелем этих событий, поскакал к Салах ад-Дину и вошел в его шатер как раз в тот момент, когда он готовился подписать перемирие и даровать всем защитникам города жизнь. Баха ад-Дин шепотом рассказал ему о том, что произошло, и султан отложил перо в сторону, начав отвлекать послов разговором о каких-то пустяках. Но тут в шатер вбежали несколько находившихся в состоянии паники эмиров, и утаивать что-либо от послов больше не имело смысла.

Салах ад-Дин велел арестовать обоих парламентеров, а сам вскочил на коня, чтобы взять возникшую ситуацию под контроль. Первым делом он отдал приказ отослать обоз со взятой в Яффо добычей как можно дальше в тыл, а затем собрал бежавшую из города и рассеявшуюся по его окрестностям армию. По внушающим наибольшее доверие оценкам, общая численность армии, которую Салах ад-Дин привел под стены Яффо, составляла порядка семи тысяч воинов; в распоряжении же Ричарда вместе с запершимся в цитадели гарнизоном Яффо и подошедшим в тот же день по суше отрядом Генриха Шампанского было не более двух тысяч человек. Таким образом, христиане смогли в тот день одержать победу над более чем втрое превосходящим по численности противником.