Саладин - [105]

Не исключено, что он хотел действовать наверняка и ждал еще хоть какого-то подкрепления из Европы.

Исторический же факт заключается в том, что одновременно со стычками между двумя армиями Ричард вел переговоры с аль-Маликом аль-Адилем. Салах ад-Дин, разумеется, был посвящен во все детали этих переговоров. Не рассчитывая особенно на их успех, он велел брату тянуть время, будучи уверен, что оно работает на него. Так оно и было — чем больше Ричард тратил времени на дипломатию, тем меньше у него становилось шансов на взятие Иерусалима.

Но самое пикантное заключалось в том, что Салах ад-Дин затеял в эти самые дни хитроумную дипломатическую игру: одновременно с переговорами с Ричардом он вел за его спиной переговоры с маркграфом Конрадом Мон-ферратским. Причем инициатором этих переговоров выступил Конрад, приславший к Салах ад-Дину в начале октября посла.

Конрад, начавший все более неуютно чувствовать себя в Тире, выразил готовность пойти на открытый конфликт с Ричардом и отбить у него Акко, если Салах ад-Дин передаст ему Сидон и Бейрут. Предложение было заманчивым, и 3 октября аль-Адиль направился в Тир, чтобы передать маркграфу ответ брата: тот согласен отдать ему Сидон и Бейрут, но лишь после того, как Конрад отобъет Акко, освободит оставшихся там пленников-мусульман, а заодно передаст ему и всех пленных мусульман, находящихся в Тире.

Параллельно аль-Адиль продолжал завоевывать доверие и расположение Ричарда, и время от времени они обменивались посланиями, в которых обращались друг к другу не иначе как «друг» и «брат». Одно из самых важных таких посланий Ричард отправил 17 октября, и в нем содержалось непосредственное обращение к Салах ад-Дину, которое просто необходимо процитировать полностью:

«Передай ему привет и скажи, что и мусульмане, и франки доведены до крайности; их города разрушены, а человеческие ресурсы и припасы обеих сторон исчерпаны. И если мы желаем поступить в этом вопросе правильно, нам нужно говорить только об Иерусалиме, кресте и земле. Что касается Иерусалима, то мы твердо намерены ни в коем случае не сдавать этот город, сражаясь за него до последнего человека; что до земли, то вы должны вернуть ее нам вплоть до той стороны реки Иордан; и, наконец, что касается креста, то для вас это всего лишь кусок дерева, но для нас он бесценен, и если султан милостиво передаст его в наши руки, мы заключим мир и получим возможность перевести дух после длительной усталости» (Ч. 2. Гл. 126. С. 322).

Прочитав письмо, Салах ад-Дин немедленно созвал своих советников, вместе с которыми и составил следующий ответ:

«Иерусалим наш в той же степени, что и ваш, и нам он дороже, чем вам, ибо это то место, куда совершил путешествие наш Пророк, и то место, где собирались ангелы. Поэтому не думайте, что мы отдадим вам этот город или что мы позволим уговорить себя в этом вопросе.

Что касается земли, то первоначально она принадлежала нам, а вы пришли захватчиками, напавши на нас; если вам и удалось захватить ее, то только потому, что вы вторглись неожиданно, а также по причине слабости мусульман, которые раньше владели ею; пока длится война, Аллах не позволит вам поставить камень на камень (то есть обустроиться. — П. Л,) в этой стране. Мы же, слава Аллаху, питаемся с того, что принадлежит нам в этой земле, и имеем с нее доходы.

Наконец, что касается креста, то обладание им является нашим большим преимуществом, и мы не можем отдать его вам без выгоды для Ислама» (Ч. 2. Гл. 126. С. 323).

Оба эти послания являются программными для каждой из сторон. Возможно, послание Салах ад-Дина с этой точки зрения даже важнее, так как составлял его не он сам, а вместе с советниками и, безусловно, позаботился о том, чтобы текст отражал не только — и даже не столько — его личную позицию по данному вопросу, сколько позицию ислама.

Обращает на себя внимание, что оба послания заявляют о неготовности к какому-либо компромиссу по вопросу Иерусалима, но при этом если христианский монарх не готов ни с кем делить обладание этим городом, то позиция Салах ад-Дина выглядит куда более толерантной: «Иерусалим наш в той же степени, что и ваш».

Далее следует объяснение, почему он так дорог мусульманам и они не готовы ни с кем делиться суверенитетом над Иерусалимом, но предыдущая фраза показывает, что ислам признает право христиан жить и молиться в этом городе. А вот что касается того, что «первоначально она [земля] принадлежала нам, а вы пришли захватчиками, напавши на нас; если вам и удалось захватить ее, то только потому, что вы вторглись неожиданно», — это уже в чистом виде спекуляция, построенная на крайне характерном для ислама отрицании очевидных исторических фактов.

История христианского Иерусалима берет свой отсчет с 325 года, задолго до рождения ислама, когда римский император Константин I вернул городу древнее еврейское название и объявил главным центром христианского богослужения. Арабы завоевывают Иерусалим и превращают его в мусульманский город силой оружия лишь в 638 году, так что о том, кто пришел сюда захватчиками, можно поспорить. Вне сомнения, взятие Иерусалима для крестоносцев означало его освобождение, а вот Салах ад-Дин как раз никакой не освободитель Иерусалима, всего лишь очередной его завоеватель.