Саквояжники - [48]

— Хорошо, — откликнулся Пирс, направляясь к своей машине. — Да, вот еще что, — он замедлил шаг, — это звуковое кино начинает меня беспокоить. Пара компаний уже объявили, что переходят на звуковые фильмы.

— Бог с ними, — ответил Невада. — Это их головная боль. — Он включил зажигание, и мотор заработал. — Это всего лишь сомнительная новинка; когда выйдет наш фильм, люди забудут про звуковое кино.

* * *

На небольшом столике у постели мягко зазвонил телефон. Рина подошла и сняла трубку. Это была последняя французская модель телефонного аппарата, которую она впервые видела после возвращения из Европы. В центре телефонного диска, где обычно помещался номер телефона, были выгравированы знакомые ей инициалы.

— Алло? — В трубке раздался голос Невады. — Как дела, дружок? Ты устроилась?

— Невада?! — воскликнула Рина.

— Что за сомнение? Разве у тебя появились другие друзья?

— Я еще не распаковала вещи. К тому же я поражена.

— Чем?

— Всем, это какая-то сказка, я не видела ничего подобного.

— Подумаешь, пустяки. Но я зову это домом.

— О, Невада, не верю своим глазам. С чего вдруг тебе пришла в голову мысль построить такой сказочный дом. Он вовсе не похож на тебя.

— Да это просто декорация, Рина, как большая белая шляпа, пижонские штаны и яркие ботинки. Без этих чудачеств невозможно быть звездой.

— Как, и без инициалов на каждой вещи?

— Вот именно. Не обращай внимания, в Голливуде без этого нельзя.

— Мне надо так много сказать тебе. Когда ты придешь домой?

— Домой, — расхохотался он, — да я уже дома, жду тебя внизу в баре.

— Я спущусь через минуту. Но как, Невада, я найду бар? В твоем-то лабиринте...

— Для этого мы держим индейцев, чтобы указывали дорогу. Я уже послал к тебе одного.

Рина положила трубку и подошла к зеркалу. Едва она накрасила губы, как раздался стук в дверь. Рина распахнула дверь. На пороге стоял Невада.

— Простите, мэм, — сказал он с шутливой почтительностью, — я обошел все владение, и можете мне поверить, оказался здесь единственным индейцем.

— О, Невада. — Рина очутилась в объятиях Невады и прижалась к самой надежной на свете груди. На его вечернем костюме появились две дорожки от слез.

Книга третья Джонас — 1930

1

Под правым крылом показались огни Лос-Анджелеса. Я посмотрел на База, сидевшего рядом в кабине.

— Мы почти дома.

Его курносое лицо расплылось в улыбке. Он взглянул на часы.

— Думаю, что мы опять установили рекорд.

— Да черт с ним, с рекордом. Главное — получить почтовый контракт.

— Теперь-то мы его точно получим. — Он протянул руку и похлопал по приборной доске. — Эта игрушка обеспечила его для нас.

Я сделал широкий разворот над городом и направил машину на Бербанк. Если мы получим контракт на перевозку почты из Чикаго в Лос-Анджелес, то сможем вскоре охватить всю страну. Следующим будет маршрут Чикаго — Нью-Йорк.

— Я читал в газетах, что Форд работает над трехмоторным самолетом, который сможет перевозить тридцать два пассажира, — сказал Баз.

— И когда он будет готов?

— Года через два-три.

— Да, — ответил я, — но мы не можем дожидаться Форда. Тем более, что на самом деле это будет лет через пять, а нам надо быть во всеоружии уже через два года.

— Два года? Но как мы это сделаем, это невозможно.

— Сколько у нас сейчас летает почтовых самолетов? — спросил я.

— Тридцать четыре.

— А если мы заключим новый контракт?

— Понадобится в два, а то и в три раза больше. Что будем делать?

— Производители самолетов заработают на нашем почтовом контракте больше, чем мы.

— Если ты думаешь о собственном авиационном заводе, то это глупость, — сказал Баз. — Одно строительство займет два года.

— Зачем же, мы купим готовый завод, — ответил я.

Баз задумался.

— Локхид, Мартин, Кертисс-Райт — они все в деле, они не продадут. Единственный, кто мог бы продать, так это Уинтроп. У него плохо пошли дела после того, как сорвался армейский контракт.

— Верно рассуждаешь, молодец, — улыбнулся я.

Баз посмотрел на меня.

— Но я работал у старого Уинтропа, и он клялся, что никогда не продаст.

Мы находились уже над территорией аэропорта Бербанк. Я сделал разворот над южной оконечностью летного поля, где располагался завод Уинтропа, и накренил машину так, чтобы Базу было хорошо видно.

— Посмотри-ка вниз, — сказал я. На черной крыше завода, освещенная двумя прожекторами, была видна надпись, сделанная гигантскими буквами:

КОРД ЭРКРАФТ ИНКОРПОРЕЙШН

Как только мы выпрыгнули на землю, нас обступила толпа репортеров. Свет от вспышек резал глаза, и я зажмурился.

— Вы устали, мистер Корд? — закричал один из них.

Я потрогал небритые щеки и усмехнулся.

— Свеж, как маргаритка. — Под ногу мне попался камень, я повернулся к самолету и крикнул Базу: — Эй, кинь мне ботинки.

Он рассмеялся и бросил их вниз, а репортеры защелкали фотоаппаратами, запечатлевая, как я обуваюсь.

Баз присоединился ко мне, и мы двинулись к ангару, а репортеры все продолжали снимать.

— Как вы чувствуете себя дома? — крикнул один из них.

— Хорошо.

— Очень хорошо, — добавил Баз.

И это действительно было так. Пять дней назад мы вылетели из Ле-Бурже под Парижем. Ньюфаундленд, Нью-Йорк, Чикаго, Лос-Анджелес — пять дней.

Теперь репортеры вытащили блокноты.