Сакральный эрос Третьего Завета - [26]

В сущности, вечное обращение человечества вокруг Божественного Ока (см. рис.1) следует по треугольному Пути, самоорганизующемуся и продолжающему самоорганизовы-ваться в одном и том же порядке: сначала линия Падения от Наивысшего к Основанию, затем линия Основания, и после неё — Восхождение от Основания к Наивысшему.

В то время, как поезд человечества находится на одной из этих трёх линий, откровение, сделанное в духе освобождённых от страданий толпы, будет иным, и дары, полученные теми, кто пройдёт Великие Испытания в момент Торжества Орла, или Видения Чистого Солнца, будут разными, потому что при прохождении каждого Угла этого Треугольника (за Космические Минуты!) на Землю проецируется ещё одна Ипостась.

На этапе Наивысшего — это Видение Отца. На первом Углу Основания — это Видение Сына. Второй угол Основания — Видение Матери. Но эти Трое — Единственные Истинные, и нет истины в идолопоклоннических умопостроениях. Мы уже говорили это.

В соответствии с этим неизменным законом, Мужчина, перерождающийся в Сатанинском Храме в Полночь Первой Эры, провозглашает Торжество Отца. Он отвергает Мать и её Великое Чадородие, навязывая людям религию, разумную в своей основе — то есть, содержащую в себе разум и, как следствие, содержащую Сатану.

Власть такой религии собирает правоверных во дворе, дозволяя лишь интеллектуальной Элите входить на арену Храма, и в Святая Святых, посещаемой единожды в год Верховным Жрецом, хранит Чудотворный Жезл, покоящийся внутри Символического Корабля, одновременно олицетворяющий как далёкую Память, так и непостижимую Надежду.

Этика такой религии, постоянно напоминающая, что человечество находится на линии Падения, основана на принципах Справедливости и Баланса. А женщины не принадлежат к общине, если только не содействуют размножению вида. Бездетная женщина — проклятая женщина.

Когда Первый День, если его можно так охарактеризовать, приближается к своему Полудню, плод созревает и начинает гнить. Дух угасает, и взамен начинают звучать комментарии. Это движение от плохого к худшему продолжается до Полуночи.

Затем рождается Мужчина, видящий Сына. Он отделяет Женщину от Мужчины, ибо желает, чтобы все были свободны. Правоверные собираются на большой арене, а двора больше не существует. Святая Святых превращается в символический Алтарь, на котором совершается Таинство, цель которого для Земли преходяща и недолговечна.

Провозглашается новая этика — этика братской благотворительности, совершаемой с кротостью и смирением. Торжествует уже не Разум, но Сердце, чьи доводы хитры и противоречивы. Женщины с этого дня должны оставаться девами, чтобы быть удостоены Рая, но есть и те, кто рожают детей — и их прощают!

До Полудня и до новой Полуночи этот день расцветает, после чего умирает. Наступает новая Тёмная Эра, и ещё один Мужчина рождается в Полночь.

Он рождается от Женщины, должным образом очищенной в Сатанинском Храме. Он перерождается от своей торжествующей Возлюбленной после Подвешивания.

Он провозглашает Религию Третьей Части Троицы, и её Власть длится настолько долго, насколько должна: от этой Полуночи до следующей.

И так продолжается вечно.

Священный ритуал магической любви. Церемония слова и плоти

переведено Дональдом Тракслером с французского языка с Введением и Примечаниями

переведено Ольгой Резниковой a.k.a Ad_Astra с английского языка

Магический союз мужчины и женщины — великая загадка для профанов и прекраснейший свет для посвящённых.

Введение. Жизнь, полная Магии и Тайны

«Священный ритуал магической любви» — третья книга в нашей серии работ Марии Нагловской. Это инициатическая повесть, возможно, отчасти автобиографическая. Она была впервые напечатана по частям в первых восьми выпусках уличной газеты Нагловской «Стрела, орган магического действия» с 15 октября 1930 года по 15 декабря 1931 года. Нагловская опубликовала повесть под именем «Ксения Норваль[43]». Позже, весной 1932 года, она опубликовала её повторно в приложении к своей газете, на этот раз под своим настоящим именем. Приложение продавалось вместе с подпиской на её газету, на её лекциях, через почтовые заказы и, возможно, на улицах Монпарнаса. И эта повесть была одновременно более личной и более таинственной, чем её прочие работы.

Мария была источником вдохновения среди сюрреалистов, а они же, в свою очередь, вдохновляли её труды. Её французский был безупречен, от её стиля веяло чистотой и силой, но она использовала слова в символическом, изрядно идиосинкразическом, ключе. Незадолго до того, как покинуть Париж, она сказала своим ученикам, что её учение «будет нуждаться в переводе на ясный и доступный язык для пробуждённых женщин и мужчин, которые не обязательно будут символистами». Считая это указанием и для себя, я добавил сноски с подробными объяснениями текстов всех этих книг.

Из-за небольших тиражей, отказа Нагловской допечатывать их, а также её ранней смерти и последовавшей за ней Второй Мировой Войны, влияние Марии, похоже, мало ощущалось за пределами Монпарнаса. Но теперь всё меняется. В перспективе, данной нам прошедшим временем, мы видим, что Нагловская была важным мистиком двадцатого столетия. И мы надеемся, что эта книга и две предыдущие помогут нам лучше понять эту таинственную женщину и её видение, поднимающее дух всего человечества.