Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке) - [142]

Добравшись до юго-восточной стороны города (его протяженность в сравнении с известными мне борнуанскими городами позволяла оценить его население от 12 до 15 тыс. человек), я увидел перед собой долгожданную реку Логоне, или западную Шари. Приходя с юга, она выше города поворачивает к северо-востоку, протекает вблизи городских стен и сразу же затем вновь принимает прежнее направление. На речную сторону со стоящими в ряд и порознь внушительными деревьями выходят семь ворот. Вблизи них всегда царит оживление, а в этот базарный день оно было бойким вдвойне. На зеленом берегу, поднимающемся метра на четыре над поверхностью воды (тогда как противоположный берег совершенно плоский), сидели люди, приходившие на базар и теперь ожидавшие переправы. Между стоявшими на якоре лодками в воде забавлялись купающиеся дети, а женщины, высоко подобрав одежду и неся корзины на голове, длинной вереницей переходили реку вброд. Под высокими деревьями группами сидели праздные жители, наслаждавшиеся вечерней прохладой. Они задумчиво наблюдали за оживлением занятых людей и обсуждали события дня.

Я тоже долго оставался погруженным в созерцание этой прекрасной картины, мирной и деятельной. Здесь — длинный ряд городских стен, над которыми кое-где возвышались стройные пальмы делеб, там — сверкающая в закатных лучах солнца река, шириной не более пятьсот шагов, а по ту сторону от нее — неизвестный мир, куда в скором времени я надеялся вступить. Вода, очевидно, стояла низко, так как на противоположном берегу в речном русле заметна широкая полоса высохшей земли, а в месте брода глубина воды нигде не превышала полутора метров. Длинные, узкие, остроносые лодки (те, что побольше, имеют в длину от 14 до 16 метров при бортах высотой от полуметра до метра) в своей верхней части достигают ширины около полутора метров. Доски предпочитают резать из дерева харазы (Acacia albida), их стягивают плотно друг с другом шнуровкой из веревки, которая одновременно закрепляет в соединительных швах пучки тростника, служащие конопатью. Носовую часть изготовляют из твердого дерева кагем (Treculia) или биргим (Diospyrus mespiliformis).

Поскольку Иса прибыл, то король Мааруф уже не мог и на следующий день откладывать страшившую его аудиенцию и назначил ее на обеденное время. Однако когда его приближенный-канури зашел за мной, я узнал, что его господин распорядился одновременно принять весь наш караван, очевидно, лишь для того, чтобы как можно меньше иметь дела с моей персоной. Вход в царское жилище находился в самой северной части его обращенного на замковую площадь фасада, так же, как это было во времена Барта. Через проходное помещение — сукейфа — мы попали, идя в западную сторону, во внутренний двор, из которого проход вел в южном направлении в другой двор, длиной шагов в пятьдесят и шириной примерно шагов в двадцать. К его противоположному концу примыкало крытое помещение, из которого, идя к востоку, попадали в место, отведенное для лошадей и не имеющее крыши, а на запад — в третий внутренний двор. Из западного конца этого двора вела дверь в открытое помещение, где по обыкновению принимали посетителей. Его под был засыпан толстым слоем чистого песка, а западную часть по всей ширине покрывал обширный и весьма солидный навес, покоящийся на прочных столбах, на котором из тростника и циновок была сооружена хижина. Мы вступили во двор для аудиенций — жители Логона и Багирми, в соответствии с обычаями своей страны, были с обнаженными торсами — и опустились на песок посередине. Вокруг на корточках уже сидели придворные и рабы.

В хижине на веранде находился король, который мог обозревать большую часть двора через закрывающую вход навесную дверь (фарфар), тогда как для нас он оставался невидимым. Мы сидели на корточках, я — во главе своих попутчиков, а рядом со мной Киари. Напротив меня сидел Альмас, к которому присоединился один незнакомец. В нем я правильно распознал Ису. Остальные следовали длинной чередой в зависимости от своего значения и социального положения. На возвышении веранды, рядом с дверью царской хижины стоял официальный толмач. Я открыл череду приветствующих короля. Осведомившись о состоянии здоровья его величества и выразив свое пожелание, чтобы в городе и в стране царили мир и процветание, я принялся распространяться о пребывании своего земляка Абд ал-Керима (Барта) в Логоне, о его сообщениях о тогдашнем короле Юсефе, о щедрости, мудрости и справедливости этого последнего и о его дружбе с чужеземцами и добавил, что и я полон желания установить эти дружеские отношения с достойным сыном Юсефа, королем Мааруфом. Подобно тому как мой предшественник за двадцать лет до меня прибыл из Логона к правителю Багирми, Абд ал-Кадиру, чтобы и тому передать желание нашего могущественного короля и повелителя жить в дружбе с суданскими правителями, я тоже намеревался посетить сына Абд ал-Кадира, короля Мохаммеду, и просил его, короля Мааруфа, поскольку он, по-видимому, не хотел подарить мне свою личную дружбу, открыть мне дорогу на Багирми, ключ от которой находился в его сильной руке. Просьбой снисходительно отнестись к моим скромным подаркам (учитывая его зависимое положение от шейха Омара, я определил для него только один отрезок хама, один красный тарбуш и одну десть обычной писчей бумаги), поскольку я уже три года как расстался со своей родиной, я закончил свою речь, которую для соблюдения торжественности произнес на арабском языке. Альмас фразу за фразой передал мои слова на языке канури, а официальный толмач перевел их затем на местный язык.