Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке) - [141]
Чима, которого звали Иса, действительно прибыл, и вскоре мне стало ясно, что король, действуя в своих интересах, дожидался его прибытия. Тот, не сочтя себя обязанным посетить меня, тем самым показал, что он вовсе не собирается непременно заступаться за меня. Полагаясь на приказание шейха Омара, я не сразу придал значение этому обстоятельству и к вечеру, рассерженный, вышел из дома, чтобы осмотреть город и его рынок.
В общем добрый обычай требует, чтобы чужестранец, если он является гостем короля, не появлялся в городе до первой аудиенции у него, и лишь поразительное поведение Мааруфа заставило меня отойти от этого правила приличия. Поскольку был как раз базарный день, а мне нужны были кое-какие припасы (дурра, рис, масло и лук) для дальнейшей поездки, я направился на отведенную под рынок площадь, которая уже заметно опустела ввиду позднего часа. Там я выменял на один талер 42 узких куска хлопчатобумажной материи — каждый был длиной в четыре дра (соответствует французскому coudee — локтю) и в три пальца в ширину — и воспользовался услугами упомянутого выше зятя короля в качестве местного знатока для покупки необходимых мне вещей. Кроме них из-за позднего часа продавался лишь табак, зелень и хлопок, однако некоторые цены мне показались выше, чем в Куке, и, во всяком случае, значительно выше тех, что я ожидал увидеть в плодородной стране.
Улицы в городе порою шире и проложены удобнее, нежели в Куке, а в расположении домов, в общем, больше порядка. Это либо бонго значительных размеров, которые чаще всего возведены на высоком фундаменте, либо крупные, похожие на замки постройки с зубчатыми толстыми стенами, нередко украшенные угловыми башенками, либо четырехугольные, несколько сужающиеся в верхней части дома, покрытые плоской, закругленной наверху, соломенной крышей. К этому последнему виду, не встречающемуся в самом Борну, в отведенном мне жилище относилась та постройка, где жили слуги. Хотя дома эти значительно выше только что описанных, они тоже состоят всего из одного этажа, который внутри просматривается до крыши. Наибольшим вкусом и одновременно наибольшей прочностью отличаются, без сомнения, те постройки замкового типа, которые в Карнаке встречались не часто, но (как я имел возможность убедиться в этой поездке) преобладали в городе макари Гульфеи на реке Шари. Нередко можно заметить определенное стремление соединить опрятность и удобства с прочностью. Так, я обратил внимание, что перед многими домами устроена площадка из тщательно утрамбованной глины, обнесенная снаружи стенкой высотой в один фут. Она посыпана чистым песком, но чаще устлана соломой (поскольку песок можно найти лишь поблизости от реки) и предназначается для молитвы, для приема посетителей и подчиненных.
Необычное впечатление от всего увиденного, совершенно отличающееся от полученного в канурийских городах, распространяется и на жителей. Они показались мне в общем темнее, чем борнуанцы, выше и сильнее, но в то же время более неуклюжими и больше склонными к полноте, чем те, и с еще менее привлекательными чертами лица. Мужчины сбривают волосы на голове, ходят с непокрытой головой (за исключением ученых, паломников и старцев преклонного возраста, которым обычай предписывает носить шапочки, сшитые из хама или из широко распространенных здесь хлопчатобумажных полос) и предпочитают шить одежду из материи, окрашенной краской индиго. Женщины прической и одеждой едва ли отличаются от жительниц Афаде и других городов макари в Борну, но они произвели на меня какое-то особенно скверное впечатление.
Люди на улицах были спокойными и серьезными, шествовали медленным шагом и, по-видимому, делали все с несравненно большей медлительностью и рассудительностью, чем простой народ, который можно наблюдать на улицах Куки. Во всем сказывается некоторая неповоротливость — как в стиле построек, так и в изготовлении деревянных мисок и других ремесленных изделий, как в еде, так и в разговоре, как в работе, так и в развлечениях. Даже в излюбленном народном танце, исполнявшемся одними женщинами, за которым я наблюдал на небольшой площади, обнаруживался этот характер, если сравнить его с обычными танцевальными увеселениями канури. Танцовщицы замкнули круг, за пределами которого стояли два музыканта, как я это видел и в Тилле. Вскоре одна из женщин, вырвавшись из него, пошла по кругу в такт звукам инструментов, вызывая других. Темп музыки ускорился, одна из товарок приняла вызов, и, после того как обе, воодушевляясь все больше и больше, под все убыстряющийся ритм несколько раз прошли мимо и обошли друг вокруг друга, они целеустремленно бросились одна к другой, а когда сошлись, внезапно так ударились правыми ягодицами, что та, что послабее, была заметно отброшена назад (иногда под смех своих товарок одна из танцовщиц даже вылетала вон из круга). Победительница, торжествуя, танцевала дальше, пока ей не готовила ту же судьбу ее соперница. К сожалению, неудовольствие, которое вызвало у красавиц мое нескромное наблюдение, вскоре заставило меня уйти.
