Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке) - [140]

В четыре часа пополудни мы выступили в путь. Во главе нашей тщательно построенной колонны скакали Альмас, который с удовольствием позволял именовать себя кашеллой, один примкнувший к нам по дороге младший начальник из лейб-гвардии шейха Омара и клиенты муаллима Мухаммеда на хороших лошадях. За ними и непосредственно передо мной, ибо я, естественно, занимал в колонне центральное место, следовали кингиам Киари и пешие, но вооруженные ружьями люди и среди них — Хамму и мой юный Мохаммеду, которые прежде всего усердствовали в том, чтобы истребить как можно больше пороха. Рядом со мной скакали закутанные в ватные доспехи всадники короля, а замыкали процессию остальные члены каравана. Быстрым маршем миновав примерно в середине пути одну деревню, мы через полтора часа достигли города с его западной стороны. Ворота оказались закрытыми, но после того как один из всадников короля постучал, они открылись, и мы друг за другом, очень осторожно, как того требовали небольшие размеры ворот, въехали в город к царскому дворцу.

Чем ближе мы подъезжали к замковой площади, тем больше росла поджидавшая нас толпа людей, а на площади выстроились несколько сотен всадников короля. Пока я напротив входа в королевское жилище в достойной неподвижности выставлял себя на пытливое обозрение толпы и, без сомнения, прятавшегося где-то короля, кашелла Альмас организовал конные игры, а Хамму, который благодаря своей светлой коже считался, разумеется, шерифом, старался расстрелять возможно больше пороха. Примерно через четверть часа я был препровожден в отведенное мне жилище, которое никак нельзя было назвать столь же блестящим, как то, что когда-то имел Барт, будучи гостем Юсефа — отца и предшественника короля Мааруфа.

В то время как обычно в строениях макари имеется нечто величественное благодаря мощным стенам и большой площади и содержатся они, как правило, относительно хорошо, мой дом сильно обветшал и был втиснут между двумя соседними домами. Он находился на узкой, проходящей с востока на запад улице и отличался странным устройством. Через входную дверь, расположенную в западной части внешней стены, обычно не имеющей входа, попадали в узкий коридор, куда входили маленькие комнаты без окон. Дойдя до задней стены дома, поворачивали на восток и входили в непокрытую крышей часть постройки, состоявшую из коридоров и двориков, разделенных полуразвалившимися стенами и, очевидно, предназначенных для каких-то домашних животных. Наконец, в южную сторону следовал содержавшийся в чистоте хорошо огороженный двор с несколькими постройками, где, очевидно, жили члены семьи хозяина дома, и тут снова оказывалась стена, обращенная к улице. Здесь я разместился с моими ближайшими людьми, отдав одну из построек моим собственным слугам, а другую — Альмасу и его людям. На террасе этой второй постройки был выстроен маленький домик, вмещавший всего одну весьма небольшую по площади комнату, — его-то я и выбрал для своего пристанища. Прежде со двора к нему вела отдельная земляная лестница, но теперь были видны лишь ее остатки, и ее заменил кое-как обрубленный ствол дерева. Правда, он был такой тонкий, что переход по нему больше подходил, пожалуй, для канатоходцев, чем для обычных людей, однако именно это обстоятельство обещало в какой-то мере оградить меня от докучливых посетителей.

Вскоре после нашего размещения появился чиновник, который занимал примерно такое же положение, как макинта при борнуанском дворе. Вместе с приветами от короля он передал мне некоторые предметы для домашнего устройства (циновки и навесные двери), а в качестве угощения четыре больших миски аиша с рыбным соусом и медом, трех кур и немного соломы для лошадей. Такое угощение от государя подобного ранга как правитель Логона, если вспомнить о плодородии и обычаях этой страны, нельзя было назвать иначе как скромным, и в соответствии с ним и я отблагодарил его подателя не слишком щедро, тем более что моя просьба о кормовом зерне для лошадей оказалась безуспешной. Правда, прекрасно обработанные миски из черного твердого дерева были больше тех, которые я когда-то получал из кухни шейха Омара, и их содержимого вполне нам хватило, однако гостеприимство измеряется в этих странах по степени избытка. Впрочем, сам я по большей части довольствовался просто вареным рисом или кашей из пшеничной муки, а что касается мяса, то обходился превосходными местными курами. Я был очень доволен тем, что выбрал себе комнату на прохладном возвышении дома, и, несмотря на назойливых комаров, напоминавших о близости реки, провел прекрасную ночь — как раз светила луна — на открытой террасе, хотя лунному свету здесь повсеместно приписывают опасное воздействие на спящего.

На следующее утро я послал спросить у короля, в какое время дня ему будет желателен мой визит. Вскоре появился уже знакомый мне зять с ответом, пересыпанным комплиментами. Оказалось, что прежде всего следовало провести государственный совет, чтобы уладить неприятное дело, касающееся наследника престола, но что после этого меня будут очень рады принять на аудиенции и доставят меня на нее. После этого появился обильный завтрак, в котором главная роль принадлежала блюду с громадными, политыми медом, круглыми клецками из муки бататов; однако после его завершения я напрасно ждал приглашения на аудиенцию. За повторным запросом с моей стороны последовала лишь новая отговорка, что король получил-де известие о прибытии через несколько часов