Сагайдачный. Крымская неволя - [109]
Несомненно, более результативной явилась работа над повестью «Палий, воскреситель правобережной Украины» (1896— 1897), написанной на основе широко известного романа «Царь и гетман», опубликованной на украинском языке в Петербурге в 1902 г. В центре произведения — фастовский полковник Семен Палий, легендарный герой, борец против шляхетского владычества, турецко-татарских захватчиков, изменнической политики казачьей старшины во главе с Мазепой. В утверждении правоты Палия как организатора и вожака народных масс, в развенчании Мазепы — пафос произведения. Автор, при всей фрагментарности исторического сюжета, справедливо выделяет поддержку героя простыми крестьянами, «голотою» как жизненную основу успеха дела Палия.
Герой выступает в повести и в бытовой, домашней обстановке, и как опытный военачальник, умелый дипломат, и в драматических сценах решающих столкновений с Мазепой, и в сибирской ссылке, и на поле Полтавской битвы в 1709 г. К сожалению, сам Мазепа изображен в манере лубка, примитивным демоническим злодеем; ощутима в повести и тенденция официальной «благонамеренности». В то же время нельзя обойти один из симпатичнейших образов повести — фигуру умной и мужественной жены полковника — Палиихи. В ней синтезированы черты положительного идеала писателя, издавна обращавшегося к цельным ярким женским характерам: «солдатки» Катри в раннем рассказе, Вареньки Бармитиновой в «Знамениях времени» к образам «русских исторических женщин» (в одноименном четырехтомном историческом исследовании, 1873— 1874). В таком решении образом положительного плана, значительных женских образов можно видеть еще один аспект воздействия, стремления опереться на достижения великих современников — Т. Шевченко, Н. Чернышевского, Марко Вовчок.
В предисловии к первому изданию «Палия» автор выражал сожаление, что своими произведениями, своим трудом «мало сделал для пользы моего края и его языка». Но окончательный суд здесь принадлежит истории, новым поколениям читателей.
Творческое наследие Мордовцева на русском и украинском языках — огромно по своему объему. Но далеко не все в нем сохраняет свое эстетическое или даже историко-познавательное значение. Характеризуя место в литературе этого писателя «двойной литературной физиономии», И. Франко писал: «Если мыслитель, ученый и романист Мордовцев не раз, возможно, заслуживал упреков, то украинско-русский поэт Данило Мордовец есть и останется навсегда весьма симпатичным, пусть и не столь замечательным литературным явлением» >[Ватра, Стрий, 1887. — С. 148]. Наиболее значительное в научном и художественном плане в наследии Д. Мордовцева объективно способствовало развитию и утверждению реалистических и демократических тенденций в отечественной духовной культуре, было и остается одним из действенных факторов русско-украинского единения.
