Сага об угре - [54]
Есть обстоятельства, когда каждому приходится выбирать, во что верить, и я, сколько себя помню, всегда больше верил в то, что человек считает доказательным: науку предпочитал религии, рациональное — трансцендентному. Но угорь спутал мне все карты. Для того, кто хоть однажды видел, как угорь умирает, а потом снова возрождается из мертвых, рационального мышления уже не достаточно. Можно объяснить почти все, можно говорить о различных процессах насыщения кислородом и метаболизме или о защитном секрете на коже угря и специально сконструированных жабрах. С другой стороны — я видел это своими глазами. Я свидетель. Угорь может умереть, а потом снова возродиться.
«Странные они, эти угри», — говорил папа. И всегда произносил эти слова с плохо скрываемым восторгом. Словно он нуждался в чем-то загадочном. Словно оно заполняло в его душе какую-то пустоту. И я дал себя убедить. Я решил, что каждый находит, во что верить, когда ему это понадобится. Нам нужен был угорь. Вместе мы не были бы такими без него.
Только много лет спустя я прочел Библию и понял, что именно так возникает вера. Поверить — значит приблизиться к тайне, которая лежит за пределами языка и чувства. Вера требует отказаться от логики и здравого смысла. Апостол Павел писал об этом в своем Первом послании к Коринфянам: «…чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божьей». Тот, кто верит, должен отпустить свое интеллектуальное мышление, дать себя убедить — не рациональными аргументами, не достижениями естественных наук, не истиной, увиденной в микроскоп, а чувством. «Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым», — писал апостол Павел. Тот, кто верит, должен не бояться стать сумасшедшим.
Только сумасшедший верит в чудеса. В них есть нечто одновременно пугающее и притягательное. Когда Иисус идет по воде, аки по суху, Его ученики, сидящие в лодке, поначалу пугаются, приняв Его за призрака. Но Иисус говорит: «Ободритесь, это Я. Не бойтесь», и тогда Петр решается ступить на воду и пойти Ему навстречу. Этот первый шаг, когда Петр переносит ногу через борт лодки и ставит на поверхность воды, — начало всех начал. Знакомое встречается с неизвестным. То, что он считал понятным, оказалось чем-то другим. И он решает поверить. Когда Иисус подходит к лодке, все ученики падают на колени и говорят: «Истинно Ты Сын Божий».
Когда они все вместе переплывают Галилейское море и начинается шторм, ученики пугаются до смерти и будят Иисуса, который спит на корме. Иисус лишь машет рукой на шторм и произносит: «Умолкни, перестань!» — и ветер мгновенно стихает. «Что вы так боязливы, маловерные? — говорит Он им наставительно, почти насмешливо. — Где же вера ваша?»
Я так никогда и не смог поверить ни в одно религиозное чудо, но понимаю тех, кто хотел бы сменить страх на убеждение. Понимаю, что тот, кто встречается с чем-то неизвестным и пугающим, скорее поверит в чудо, чем будет пребывать в неуверенности. Это очень по-человечески. Поверить — это передать себя в чьи-то руки. Только сравнениями мы можем объяснить что-то.
А обещание в христианской вере — то, что ожидает тех, кто решится стать сумасшедшим, — к тому же самое великое из всех обещаний: «Верующий в Меня, если и умрет, оживет, и всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек».
Иисус обещает Своим последователям вечную жизнь, и поэтому воскресение — важнейшее из чудес. Смерть и затем воскресение Иисуса — самая суть христианского учения. Без этого вера становится бессмысленной. Вера должна действовать не только в жизни, но и простираться за ее пределы. Апостол Павел пишет в своем Послании к Коринфянам: «А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна».
Только сумасшедший может верить в воскресение, но временами мне хотелось побыть сумасшедшим, и мне кажется, что папе иногда хотелось того же самого. Ибо что такое по сути своей воскресение из мертвых? Если верить в него дословно, то это означает, что человек (или угорь) может умереть, а потом снова ожить. Однако в своем Послании к Коринфянам апостол Павел говорит и еще кое о чем. «Последний же враг истребится — смерть», — пишет он. Смерть неизбежна, но есть способы с ней сладить. Чуть дальше Павел говорит о преображении — о том, что смерть не конец, а своего рода метаморфоза: «…вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся».
Стало быть, человек (или угорь) может умереть, чтобы в мгновение измениться и вернуться в нетленном виде. Нет, это не правда. Это сравнение. Но сравнение, само собой, может нести собственную правду. Не обязательно верить в чудеса только ради того, чтобы верить в суть отдельно взятого чуда. Сумасшедшим можно быть по-разному. И не обязательно верить в Евангелие (и в угря) в буквальном смысле, чтобы проникнуться сутью его посыла: те, кто умирает, остаются с нами в какой-то форме.
Бабушка верила в Бога, а я нет, и папа тоже нет. Хотя много позднее, когда бабушка умирала, я сидел у ее постели, и она со слезами сказала мне: «Я всегда буду с вами». И в это я, разумеется, поверил. Для этого мне не нужна была никакая религия.
