Сага об угре - [52]

И по сей день ученые работают над тем, чтобы найти методы — если они вообще имеются — для выращивания угря в неволе, что много значило бы не только для японской кухни, но и впоследствии для выживания угря по всему миру. И по сей день ученые очень далеки от своей цели. Но с новыми временами приходят новые методики, научные идеи и инновации, и для того, кто сегодня хочет поближе изучить угря, есть немало надежд и перспектив. Вероятно, вскоре будет придуман такой миниатюрный и легкий передатчик, что он запросто сможет проследовать с серебристым угрем до самого нерестилища в Саргассовом море. Возможно, тогда удастся с еще большей точностью указать точку на карте, где происходит нерест, а потом, отследив достаточное количество угрей, подтвердить или опровергнуть теорию о том, что существуют и другие их нерестилища. И тогда легче будет понять, что осложняет путь угря обратно к истокам. И даже, вероятно, что-то по этому поводу предпринять. Возможно, европейские и американские ученые, по примеру своих японских коллег, научатся оплодотворять икринки европейского и американского угря и помогать личинкам вылупляться в неволе. Может быть, эти искусственно выведенные угри выживут, вырастут достаточно большими и здоровыми, чтобы их можно было съесть. Или, само собой, чтобы быть выпущенными на свободу.

Оптимистично настроенный человек сказал бы, что это всего лишь вопрос времени. Если есть желание и достаточное количество времени, наука постепенно разрешит все загадки, ждущие решения. Вопрос об угре веками оставался открытым, но опыт показывает, что человек рано или поздно даст на него ответ. Дайте срок!

Беда в том, что для угря срок истекает.

Стать сумасшедшим

Помню бабушку на газоне, со склоненной головой и вытянутыми вперед руками. В руках у нее раздвоенная ветка, которую она отломила от стоящей тут же яблони. Впервые я увидел хождение с лозой.

Она медленно пошла по траве прочь от яблони, свернула налево, потом направо — осторожно, словно каждое движение было шагом в неизведанное. Взгляд у нее был отсутствующий, как если бы она забыла о нас, стоящих рядом и наблюдающих за ней.

Внезапно она остановилась, ее руки дрогнули и устремились вниз. Казалось, ветка тянула ее с огромной силой, рвалась, будто пытаясь вырваться из рук. Тут бабушка подняла глаза, рассмеялась и сказала: «Не могу этого объяснить. Она все делает сама. Я даже не шевелюсь».

Папа покачал головой, подошел к ней и положил одну руку на раздвоенную ветку. Так они и держали ее вместе, медленно двигаясь рядышком по кругу по траве, словно в странном замедленном танце, а вернувшись обратно на то же место, остановились, и руки бабушки снова потянуло вниз с огромной силой. Папа поднял глаза и тоже засмеялся, а ветка все продолжала рваться.

— Я с трудом могу ее удержать.

Когда он отпустил, бабушка замерла на месте. Держа перед собой ветку, она с удивлением рассматривала ее.

— Нет, я не могу этого объяснить. Но я это чувствую. Она как бы сама меня тянет.

— Ничего не понимаю, — пробормотал папа.

Однажды вечером у реки папа отставил ведро с рыболовными снастями и отломил от ивы раздвоенную ветку. Оборвав листья, он держал ее перед собой.

— Ну что, попробуем?

Я чуть нервно кивнул, а потом наблюдал, как он медленно пошел прочь в своих ярко-желтых прорезиненных штанах и больших резиновых сапогах. Осторожно, ставя ноги немного косолапо, он пошел вдоль реки, прочь от меня, по упругой мокрой траве, а когда он обернулся, я увидел лишь его силуэт в лучах вечернего солнца: он стоял, держа в руках ветку, осторожно и как бы даже неохотно, словно она вела его куда-то, куда он не стремился попасть. Потом он снова прошел весь путь обратно ко мне, и ничего не произошло; подойдя, он остановился, кинул ветку в траву и покачал головой.

— Нет, ничего не происходит. Наверное, у меня нет способностей к этому делу.

Тогда ни я, ни папа не знали, что есть простое объяснение тому, почему движется лоза. На самом деле оно существует уже сто пятьдесят лет. Проводились бесчисленные научные эксперименты для проверки способности лозы находить под землей воду, нефть и металлы. Практически все эксперименты показали, что это не работает. Лоза не дает никакой информации о том, что есть и чего нет под землей.

Тем не менее она движется. Иногда даже удается доказать, что человек, держащий лозу, осознанно на нее не влияет. Объяснением является то, что в науке называют идеомоторными актами. Это непроизвольные мелкие мышечные сокращения. Их нельзя назвать осознанными действиями — они скорее выражают чувство, мысль или представление у конкретного человека. Иногда их еще называют эффектом Карпентера — по имени английского физиолога Уильяма Карпентера, впервые описавшего этот феномен в 1852 году. Кстати, тот же феномен скрывается за движениями планшетки по доске «Уиджа»[9].

Иными словами, человек, держащий лозу, сам того не осознавая, заставляет ее указывать в землю мелкими, едва заметными движениями. Но для того, чтобы это сработало, у человека должна быть идея или представление — неосознанная воля, ведущая его к определенному месту. Необязательно к верному месту, если человек ищет металл или воду, но к какому-то месту. Что находит его подсознание именно в этом месте, где лоза рвется у него из рук? Почему мышцы сокращаются в этом месте, а не в каком-то другом?