Сага об орке. Некомандный игрок - [100]

— Тогда ты сможешь рассказать предкам, на сколь велик океан.

— Мои предки умерли, — насупился парень.

— Значит тебе не придется их ждать у Хель, — довольно заржал старик.

* * *

Растолкали меня еще до восхода.

— Подъём, лежебоки! — Кнуд уже не спал, крутил головой по сторонам и, по всему видно, торопился. — Горячая еда, баня и сговорчивые девки ждут по ту сторону моря, будете телиться, не видать вам их ни за что!

— Умеешь ты старик поднять настроение с самого утра, — проворчал хмурый Регин, выпутываясь из плаща и одеял.

Я, перегнувшись через борт, зачерпнул холодной воды, кое-как ополоснул лицо, прям ощущая, что только размазываю по нему грязь и кожное сало. Когда мы последний раз мылись? Уже и забыл. Сжевал полоску вяленого мяса да сгрыз пару таранок. Подошел к бочке с питьевой водой. В той едва плескалась треть — подходящих ручьев да речек тоже давненько не попадалось. Несмотря на появившийся запах, наполнил флягу, чтоб не бегать потом каждый раз, как пить захочется.

— Хватит собираться, Волчий остров сам к вам не приплывет! — подгонял Кнуд уже усевшийся на свое место у рулевого весла.

Вышли на веслах. Ветра почти не было, корабль раскачивало на огромной океанской зыби.

— Эй, Кнуд, — крикнул я, — ты ж говорил, что нужен хороший ветер? А это что?

— Погоди, — ухмыльнулся старик, — ща как из-за берега-то выйдем, по-другому заговоришь.

Мимо, меньше чем в полукилометре тянулся высокий и скалистый западный берег северной оконечности Вестлёнда. Наконец показался Драконий зуб — скала, по виду действительно напоминавшая клык гигантского животного, вертикально вздымающаяся из самой оконечности острова. Высоту оценить было сложно, я вы сказал три или четыре высоты «Ворона» вместе с мачтой.

Как только прошли Зуб, так сразу «включили» сильный восточный ветер, от которого до того закрывал берег. Усилилось и волнение, через борт полетели клочья морской пены.

— Почему не ставим парус? — на корму, хватаясь обеими руками за всё, что попадалось, притопал Сигмунд.

— Погоди, форинг, я же не знаю куда править. Надо восхода дождаться.

— Долго?

— Да я почем знаю! — Кнуд независимо пожал плечами.

Чего тянуть? Я мысленно хмыкнул, пока видно землю, можно смело двигать в сторону от нее, а как солнышко взойдет, курс подкорректируем…

Наконец, в стороне, где по моему предположению и был восток, небо окрасилось розовым. На фоне летевших над нами рваных клочьев грязно-серых облаков смотрелось эпично.

Кнуд в очередной раз достал свой круг, покрутил его в руках, что-то прикинул, беззвучно шевеля губами и уставившись в небо. В разрыве облаков показался маленький краешек солнечного диска…

— Ставим парус!

Как же хорошо, что я не задействован в этой процедуре! При таком волнении это сродни акробатике.

Наконец, «Морской ворон», хлопнув натянувшимся парусом, то вскарабкиваясь на волну, то ухая вниз, в брызгах, в пене, со свистом ветра в снастях направился в одному Кнуду известную точку на горизонте.

— Хорошо, что не пошли в Бьёрке! — крикнул, довольно улыбаясь, кормчий, — Чую восточный ветер установился надолго. Шли бы вы сейчас на веслах против такого!

Из-за ветра, задувавшего аккурат в правый борт, наш левый постоянно забрызгивало. Многие парни с моего борта перебрались под противоположный, а на меня навалилась апатия. Делать ничего не хотелось. Я закутался в плащ из шкуры козла, кстати — гениальное изобретение: длинная сальная шерсть почти не намокала, позволяя каплям скатываться, а сам он отлично защищал от ветра; облокотился спиной на «дышащий» на волне борт, вытянул ноги в «морских» сапогах по палубе. Хоть кожа сапог и была провощена и многократно промаслена, всё равно постепенно начинала пропускать влагу. Но просочившаяся до тела вода нагревалась от кожи и не холодила, а вот штаны, в том месте, где они уже не закрывались плащом, но еще не скрывались под голенищами, намокли, хоть отжимай. Подумал, что надо будет на будущее обзавестись еще одним козлиным плащиком. Да и шапкой из козлиной шкуры: какой-нибудь колпак, наподобие того, что носил Робинзон Крузо на картинках. Хоть и смотрится по-дурацки, но если будет защищать голову лучше, чем промокшая вязаная шапка да суконный капюшон — то плевать кто что скажет или подумает.

Минуты тянулись как мед из ложки, сплетаясь в такие же тягучие часы. Мысли ворочались как мухи, попавшие в тот же мед. Поймал себя на том, что совершенно не думаю о людях, по-прежнему сидящих или лежащих под мачтой. Им выделили одеяла и оставили в покое — куда они денутся, посреди океана?

Сказать, чтоб холодно? Да нет, привык. Если не шевелиться, чтоб намокшая одежда не елозила по телу, то вообще «ок». К виду ходящего туда-сюда борта уже привык, как и к вантам и брасам, то прослабляющимся, то натягивающимся, до состояния струны. Свист ветра, грохот волн, скрип досок… По фигу. Вздымающиеся выше бортов пенящиеся валы, застилающие горизонт? Наверно не утонем.

Апатия…

Сколько времени прошло сказать трудно. Небо теперь было затянуто сплошной облачной завесой, и солнце видел только Кнуд, благодаря своему «солнечному камню». Кстати, что-то последнее время он часто стал к нему прикладываться, проверяя в какой части горизонта заоблачное светило.