Сага об Одде Стреле - [33]

— Мне кажется, — сказала она, — у тебя здесь достаточные владения, ведь тебе принадлежит полностью Гардарики и все другие земли и государства, какие ни пожелаешь, и мне казалось, что тебе не нужно желать большего и заботиться о маленьком островке, от которого никакой пользы.

— Да, — сказал он, — это так, остров мало стоит, однако я хочу решить, кто им должен владеть, и отговаривать меня бесполезно, ибо я решил ехать, и я буду отсутствовать недолго.

Затем он снарядил из страны два корабля по сорок человек на каждом, и нечего рассказывать о его путешествии, пока он не пришёл на север на Хравнисту в Норвегии. А люди, что жили там, радушно приняли Одда и устроили пир в его честь, и он полмесяца находился там на пиру. Они предложили ему принять остров со всеми владениями, что ему подчинялись. Он даровал им все эти владения и не захотел там оставаться. Потом он приготовился к путешествию и отправился в путь с хорошими подарками.

Вот Одд плыл с Хравнисты, пока они не подошли к Берурьодру, а люди считают, что он расположен в Ядаре. Тогда он приказал опустить парус. Одд и его люди сошли на берег и направились туда, где стоял хутор Ингьяльда, и были там в ту пору поросшие травой развалины.

Он осмотрелся и затем сказал:

— Стоило узнать, что весь этот хутор будет развален и совсем разорён, по сравнению с тем, что было здесь раньше.

Теперь он пошёл туда, где у них с Асмундом было стрельбище, и рассказал, какие радости были у них с побратимом. Он повёл своих людей и туда, где они купались, и показал им все приметные знаки.

Когда же они посмотрели это, он сказал:

— Теперь продолжим наш путь, больше тут смотреть на острове нечего, но увидеть такое стоило.

Вот они с Оддом пошли к морю, и везде, где раньше, когда Одд жил там, цвели цветы, теперь была голая земля.

Когда они спустились, Одд сказал:

— Теперь я считаю, что нет надежды на то, что сбудется предсказание, которое давно сделала мерзкая вёльва. Но что это там? — сказал Одд. — Что там лежит, не конский ли череп?

— Да, — сказали люди, — выгоревший на солнце и старый на вид, очень большой и весь снаружи серый.

— Как вы думаете, не череп ли это Факси?

Случилось так, что Одд ткнул в череп рукоятью своего копья. От этого череп немного наклонился, а из-под него к Одду скользнула гадюка. Змея ужалила его в ногу выше лодыжки так, что её сразу поразил яд, и вся нога распухла вместе с бедром. Одду стало до того плохо, что им пришлось вести его вниз, к морю. Придя туда, Одд уселся и сказал:

— Теперь разделим моё войско пополам, и рядом со мной сядут сорок человек, и я хочу сочинить песнь о моей жизни, а остальные сорок сделают для меня каменную гробницу и соберут туда дерево. И пусть там всё сожгут, когда я буду мёртв.

32. Одд произносит песнь о своей жизни и умирает

Теперь он начал песнь, а другие приступили к своему делу: рубить каменную гробницу и носить деревья. Те же, которых назначили для этого, слушали песнь. Теперь Одд сказал так:

Слушайте, ратники,

я ж расскажу

властителям войн

про верных товарищей.

Поздно скрывать:

вижу я, что не смог

столб лесной скакуна

судьбе помешать[38].

Воспитатель был дан

мне волей отца,

быстро учились

на Берурьодре.

Не доставало

мне для довольства

участи той,

что была у Ингьяльда.

Выросли оба

на Берурьодре,

Асмунд и я,

в юные годы.

Копья ковали,

корабли строили,

делали стрелы

себе на радость.

Мне вёльва поведала

верные знания,

но был ничего

не намерен я слушать.

Сказал я юному

Ингьяльда сыну,

что отчий очаг

навещу охотно.

Готов был Асмунд,

пока был жив он,

тинг стали знающий,

за мною следовать.

Сказал старику я:

сюда не вернусь

вовек никогда —

ныне слово нарушил[39].

Велели судну

прибой выдерживать,

донёс лён, поднятый

руками, далёко.

Подошли к острову

с моря обрывистому,

там, где Грима

был двор в ограде[40].

Дружелюбно глядел я,

когда дошёл к хутору,

на скамьях сидящие

мне сразу обрадовались.

Без сомнений тогда

со своими друзьями

золото разделял

и весёлые речи.

Случилось весной мне

узнать, что стали

брони тинга вестники

нападать из бьярмов.

Созвал я сразу

Сигурда с Гудмундом,

хотел я с отважными

в поход отправиться[41].

Мудрые были

на судах боевых

два моих родича,

что рулём правили.

Пожелали гребцы

присвоить, разумные,

добро, что хранили

хвойные финны.

На судне торговом

пришли сохранно мы

туда, где у бьярмов

жилища были.

Спалили огнём

их семьи мы,

поймали хилого

проводника.

Сказал он, что сможет

сообщить воинам,

где легко сыскать

будет нам сокровища.

Предложил пройти

по тропе подальше,

коль богатств хотим

больше иметь.

Быстро бьярмы

оборонять бросились

курган от воинов

и войско выстроили.

Мы ж парней,

прежде чем ушли,

очень многих

оставили бездыханными.

Спешить решили

на суда вниз,

когда были, бегущие,

в болото загнаны.

Потеряли сразу

и суда, и лодку,

богатство и спутников,

когда спустились.

Быстро зажгли

в лесных зарослях

костёр пылающий

на побережье,

направили к небу

наверх высокого

рычащего рыжего

пса рощи[42].

Увидели скоро,

как спешат к суше

корабли крепкие

и мужи красивые.

Те возрадовались,

кто их возглавлял,

мои родичи кровные,

когда мы встретились.

Сбились с пути

по воле судеб

отважные воины

в штормовой ветер:

привиделся на палубе

мужам песок,

зря земли ожидали,

не стал я на якорь.