Сага об Эрлинге - [30]

— Чудная у вас страна. По-моему, она приносит конунгу больше забот, чем пользы. Я верю вашим словам, святой отец, и все же не могу отплыть раньше, чем через десять дней. Ведь мы только начали торговлю.

Ивар сказал:

— Мятежники не упустят случая захватить еще один корабль. Возможно, они уже на пути к Херьольвсфьорду. Если мы не отплывем сегодня, завтра может случиться так, что корабль уйдет отсюда уже без твоего разрешения и совсем не туда, куда тебе хотелось бы.

Гейр сказал:

— Многие из тех, кто приплыл со мной, сейчас на берегу, и я не смогу за один день оповестить их всех о нашем уходе.

Тогда Ивар дал Гейру кошель с золотыми и сказал:

— Святая церковь окупит все твои расходы. И я обещаю, что конунг не только не разгневается, но и наградит тебя.

И вот Гейр приказывает поднять якорь и поставить паруса. Трещотка отплывает так поспешно, что все норвежские купцы остаются на берегу. У Заслон-горы [63] они поварачивают на восток и плывут напрямик к берегам Исландии. Во время этого плавания дурные сны совсем одолели Ивара. Он постоянно твердит, что видит кругом призраков, однако другие люди на корабле не замечают ничего необычного. Вскоре корабль натыкается на сплошную полосу льда, которой конца не видно ни на севере, ни на юге. Гейр убежден, что этого льда здесь не было, когда они плыли из Норвегии. [64] Норвежцы видят, что старым морским путем в Исландию не пройти, и поворачивают на юг. Вскоре поднимается сильная буря, и Трещотка едва не погибает. Потом они долго плывут в густом тумане и не могут понять, где находятся. Ивар совсем перестает спать и мечется по кораблю, словно помешанный. Он целыми днями молится и заставляет всех делать то же самое.

Вот однажды Гейр спрашивает Ивара, почему ему так неймется.

— Нам и без того приходится несладко, а ваши поступки, святой отец, не прибавляют людям мужества.

Епископ закатывает глаза и говорит:

— Тяжела десница господня и праведен гнев его. Истинно говорю вам:

Льды кораблям

Путь преградили,

Бури взъярились,

Будет нам праздник!

Пойди, Гейр, и убей колдунью Торбьёрг: вон она взбирается к нам на корму.

Тогда Гейр связывает епископа и держит связанным до конца плавания.

Поздней осенью Трещотку отнесло к берегам Ирландии, и Гейр остался там на зиму. На берегу рассудок вернулся к Ивару. Весной они вышли в море и благополучно прибыли в Бьёргюн. Там Ивар сразу же сел на попутный корабль и приехал в Трандхейм. Прямо с корабля он направился к Эйрику архиепископу, исповедывался у него и получил отпущение грехов. Ивар хотел сразу же ехать к Магнусу конунгу, но архиепископ уговорил его провести зиму у него в Трандхейме. Весной в Норвегии началась жестокая хворь, какой там никогда не бывало. Эта хворь называется Черная смерть. [65] Она поразила также и другие христианские страны и дошла до Миклагарда [66] и Гардарики. Рассказывают, что в то лето от нее умерла четверть всех христиан. Города в Норвегии совсем опустели. Ни один корабль не отходил от пристаней. Конунг запретил людям переезжать из одного селения в другое.

Конунга эта напасть застала на востоке, в Вике. Он укрылся в замке в Тунсберге, и к нему никого не пускали. На другой год Черная смерть начала утихать, но тут страну поразила другая болезнь, еще более тяжелая. Это была та хворь, которую называют оспой [67] и от которой все тело покрывается черными язвами. Народ был очень напуган этими невзгодами. Говорили, что не иначе, как сам дьявол пришел в Норвегию, чтобы искоренить здесь адамово семя.

Все время, пока продолжались эти напасти, Ивар, сын Барда, жил у архиепископа в Трандхейме. Ему пришлось провести там три зимы. Наконец было разрешено свободно передвигаться по стране, и Ивар отправился к конунгу в Вик. Магнус, сын Эйрика, принял его и спросил, что нового в Гренландии. Тогда Ивар рассказал конунгу обо всем, что там произошло.

Он сказал:

— Если вы, государь, не пошлете туда, сильное войско и не уничтожите мятежника Эрлинга Сигхватсона, вы не только потеряете это свое владение, но и обречете на гибель всех христиан, которые там остались.

Конунг сказал:

— Дурные это вести и тревожные. Не думал я, что в наше время ктото еще помнит языческую веру. Теперь я вижу, что слишком мало заботился о Гренландии, хоть мне и нет от нее никакого проку. Я пошлю туда войско, как только смогу. Но это случится не раньше, чем через три или четыре зимы, потому что сейчас у моих воинов есть дела поважнее.

После разговора с конунгом Ивар уехал из Норвегии и отправился в Румаборг, чтобы сам папа отпустил ему грехи. Из этой поездки он не вернулся, и больше об Иваре ничего не рассказывают.

XVIII

 Теперь надо рассказать о гренландцах. Атанган узнал о бегстве Трещотки и сказал:

— Напрасно мы не захватили этот корабль сразу, как только он пришел, но кто мог предвидеть, что они уплывут, не закончив торговлю. Теперь, думаю, нам нечего тут больше караулить: епископ улизнул.

Тогда все язычники с острова Эйриксей поднимаются на корабль и плывут в Вестрибюгд. Там они все рассказывают Эрлингу. Эрлинг же говрит, что это не беда.

— Нет такого места, где Ивар смог бы укрыться от моего проклятия.