Сага о пришельцах из будущего. God, save England! - [14]

— Понимаю вас, сэр. Все страньше и страньше? — понимающе улыбнулся в ответ лейтенант.

— Именно так, мистер Гастингс. Точнее и не скажешь.

Отряд конницы приближался неторопливой рысью к разместившимся на пригорке у дороги норфолкским пехотинцам и, наконец, приблизился на расстояние, когда мельчайшие подробности стали видны невооруженным взглядом. Удивленные солдаты не смогли сдержать ругательств, пусть произнесенных негромко, почти шепотом, но отчетливо расслышанных офицерами.

— Сержант Уилмор, закройте рот, и прикажите солдатам приготовиться к отражению атаки, — скомандовал Гастингс.

— С-с-слушаюсь, сэр, — выдохнул тот.

Удивление храбрых норфолкских стрелков было легко объяснимо, поскольку по дороге к ним приближались непонятные бородатые длинноволосые оборванцы, весьма отдаленно напоминавшие иррегулярную турецкую конницу, башибузуков. Одетые в какие-то длинные рубахи, с разноцветными развевающимися плащами за спиной, некоторые — с копьями у ноги, притороченными к седлам шлемами и большими миндалевидными щитами они всем своим видом отрицали принадлежность к двадцатому веку. Но и на привычных по иллюстрациям в книгах рыцарей эти странные всадники походили не больше, чем полковник Бошамп — на Санта Клауса. Кем бы ни были подъезжающие, но явно не современными англичанами и не турками. За отрядом кавалеристов тянулось несколько неуклюжих, старинных, скрипучих, тяжелогруженых телег, влекомых упряжками волов. Заметив лежащих пехотинцев, всадники слегка придержали коней, однако, некоторое время спустя, уверенно направились в сторону норфолкцев.

— Неужто Роулинг оказался прав, сэр? Но эти всадники мне кажутся нисколько не похожими на англосаксов, какими их описывают наши историки. В какую же чертову срань мы попали? Извините, сэр.

— Именно так, мистер Гастингс. Попали. Точнее и не скажешь, — Бошамп встал, одновременно расстегивая кобуру своего 'Веблея' и положил ладонь на рукоять. Лейтенант последовал его примеру. Томсен также поднялся, встав чуть левее полковника и взяв переднего из конников на прицел.

Группа из семнадцати всадников приблизилась к пехотинцам на расстояние в шесть-семь ярдов и остановилась, не выказывая, впрочем, никаких признаков агрессии.

— Я королевский тэн Вулфрик, здешний ширриф — с удивлением разглядывая пригорок, лежащих и стоящих англичан, произнес один из всадников, в несколько менее застиранном хитоне, нежели остальные. — А кто будете вы?

Томсен привычно, без команды, перевел сказанное, вызвав еще один удивленный взгляд со стороны Вулфрика.

— Так кто же вы, и что вы делаете на земле моего шайра? — повторил всадник, кладя правую руку на рукоять внушительного топора на длинном древке, висящего сбоку от седла.

— Я сэр Горацио Бошамп, командир норфолкских королевских стрелков, — полковник, выслушав перевод, собрал все свое мужество, гордо вскинул голову и положил левую ладонь на рукоять сабли.

Глава III Людям для войн не хватало земли

Коварный лев тянулся вновь к чужой короне,

И, чуя будущую кровь, храпели кони.

Р. Киплинг

Утром дня Святого Михаила, небесного покровителя Нормандии, большой, красиво украшенный корабль потерянно дрейфовал у английских берегов. Стоящие на палубе люди с волнением и испугом осматривали поверхность моря. Одинокое судно с большим красно-золотым парусом было во власти случая, который в любой момент мог столкнуть его с боевым кораблем англичан или с пиратским судном. Волнение словно парализовало экипаж, многие из доблестных и храбрых соратников находившегося на этом же судне герцога Нормандии Гильома[11] Бастарда, были близки к панике. Большинству казалось, что катастрофа, которую так ждали с самого начала этой безрассудной затеи сюзерена — завоевания престола Королевства Английского, произойдет с мгновенье на мгновенье.

Только герцог и его оруженосец, Роберт де Гранмениль, племянник сенешаля Нормандии Гильома Фиц-Жере, спокойно принимали все происходящее. Роберт, видя, что его господин, которому он безоговорочно доверял, спокойно приказывает убрать парус и бросить якорь, совершенно не волновался. В конце концов, уже больше тридцати лет, с момента смерти возвращавшегося из паломничества в Святую Землю отца — герцога Роберта, Гильому Нормандскому пришлось неоднократно доказывать свое право на высокий пост. Незаконнорожденный сын, он сумел привлечь на свою сторону большинство знати герцогства, подавить возникшую во время его малолетства смуту и навести такой порядок в своих землях, что ему завидовали многие властители ближних и дальних земель. Деливший со своим герцогом большинство из выпавших на его долю испытаний, Роберт помнил, как неоднократно, в самых тяжелых ситуациях, его господин находил выход из казалось бы безвыходного предложения. Он великолепно запомнил, что много раз предложенные герцогом меры казались окружающими ошибочными и неправильными, а в результате оказывались не просто единственно верными, но и приносящим максимальный успех.

Пока Роберт вспоминал самые тяжелые времена, начавшиеся с заговора сеньоров Нижней Нормандии, многочисленные бои и осады, герцог приказал подать на палубу завтрак. Едва ли не насильно усадив за свой стол самых знатных путников, герцог приступил к трапезе, приказав оруженосцу тоже поесть, оставив за себя прислуживать за столом одного из взятых в поход пажей. Роберт устроился неподалеку, но кусок, несмотря на отсутствие волнения, не лез ему в глотку и он больше приглядывался и прислушивался, что творится за столом. Герцог же, наоборот, ел с великим удовольствием, поглощая одно за другим холодное мясо, паштеты и пироги, перемежая еду обильными возлияниями. При этом он не переставая шутил, сам смеялся первым, стараясь беседой и юмором воодушевить своих соратников, к которым постепенно возвращалось хладнокровие. Скоро за столом установилась непринужденная атмосфера, как будто завтрак происходил не на палубе качающегося на волнах у вражеских берегов корабля, а где-нибудь на природе перед охотой, не сулящей ничего, кроме развлечения. Окончательно успокоившийся Роберт тоже поел, после чего отправился в установленную на палубе палатку, чтобы осмотреть и приготовить оружие, свое и господина, к высадке. Не успел он откинуть полог, как наблюдатель на корме закричал, что видит на горизонте четыре мачты и все, включая герцога и самого Роберта, устремились туда, чтобы посмотреть на приближающийся флот. Сначала действительно были видны только четыре мачты, затем из-за горизонта появились еще столько же, потом еще и еще, пока все наблюдаемое пространство не покрылось кораблями. 'Словно возник лес из деревьев, украшенных парусами' — мелькнула в голове Роберта мысль. Тут он сообразил, что как только корабли подойдут поближе, начнется высадка и, не теряя времени, отправился собирать все необходимое.