Сага о Кае Эрлингссоне - [50]

— А чего это ваш хёвдинг щит не берет? Или он двурукий бой знает? — спросил я у Косого.

— Да нет. Это Фомрир его отметил. Если он бьется без какой-либо защиты, тогда у него и благодать растет, и руны прибавляются. А стоит лишь взять хоть плохонький щит или там толстую куртку, так всё. Хоть сотню тварей поубивай, а ни капли силы не прибавится. Потому он и Беззащитный.

— А зимой как же?

— Зимой не так часто драться приходится. Альрик говорит, что в хорошей драке не замерзнешь, а ради плохой и раздеваться не стоит.

— И то верно. У меня тоже есть условие, только я его до конца еще не понял. Думал, что должен убивать лишь в смертельном бою, а сейчас получил руну за убийство спящих.

— Альрик умеет угадывать желания богов, особенно Фомрира. Поговори с ним потом.

Тем временем поединщики начали обмениваться колкостями, и мы с Косым замолчали. Даже по его странному взгляду было понятно, что хирд Альрика высоко ценил своего хёвдинга.

— Тебе щит руку не оттягивает? Кольчуга не давит? А меч сможешь поднять выше пояса в таких-то наплечниках? — смеялся Беззащитный. — Ты уж извини, что я не нацепляю на себя железо. Не хочу ползать со скоростью каменной черепахи.

Торе закрылся щитом от колен до шеи, втянул голову. И правда, был похож на черепаху. Я даже на мгновение подумал, что без доспехов на самом деле лучше, хотя прекрасно понимал, что это не так: любой порез, случайная стрела, тонкий женский нож, — и ты труп. Да, в доспехах скорость ниже, но чем больше рун, тем меньше это заметно, а вот кожа с увеличением силы почему-то толще не становится.

— Сегодня за меня будет говорить меч, — мрачно буркнул Торе.

— Да будет так, — откликнулся Альрик.

Насколько я понимал, это был не хольмганг с его жесткими правилами. Не были расстелены плащи, не было воззвания к богам. А значит, допускались любые удары, даже самые коварные.

Бой начался с быстрого обмена ударами, меч Альрика дважды прозвенел по оковке щита и отвёл клинок Торе небрежным движением. На несколько мгновений хёвдинги замерли, а потом Альрик начал заходить справа — слева, если смотреть от Торе. Странно, обычно стараются зайти со стороны, не прикрытой щитом, но, видимо, у Альрика был свой план.

— Слушай, — шепнул я Косому, — если он всегда без доспехов, то как он выживет в большой сече или в морском бое? Там же стрелы летают только так! Без щита не выжить.

— Он же не дурак, — шепнул в ответ Энок. — У него есть свой щит на корабле. Это только в таких поединках или при охоте на зверей он доспехи не надевает.

— А-а-а, — протянул я. Так все стало гораздо понятнее.

Торе не спускал глаз с выписывающего ломаные круги меча соперника и поворачивался вслед за его шагами, прикрываясь щитом, меч его подрагивал в руках, готовый змеиным жалом выскочить из-за прикрытия досок и железа. На миг Альрик остановился, и Торе бросился в атаку. Все было кончено быстрее, чем я смог это понять: Беззащитный шагнул навстречу врагу, его меч блеснул молнией, отскочил от щита, одним движением отвел лезвие врага и подрубил открытое колено. Торе упал, Альрик шагнул к нему, наступил на вражеский меч и ткнул клинком в глазницу врага. Победитель зашипел от боли, грязно выругался, выдернул меч и воткнул в землю.

— Вепрь, достань мазь и обмотку.

Вепрь оказался реально похож на вепря. Он подошел, несмотря на массивные руки и толстые пальцы ловко закатал хёвдингу рукав и, не обращая внимания на шипение и ругательства, быстро намазал длинный порез на левом предплечье густой мазью и туго перемотал куском ткани.

Я еще раз глянул на труп Торе и усмехнулся. Моя удача все еще была со мной.

Глава 17

У Альрика было немного людей, всего-то два десятка, но сейчас ему пришлось разделить их, чтобы забрать корабль Торе. Беззащитный рассчитывал продать его в Сторбаше и поделить полученную сумму на всех.

Хьйолкег все еще выдувал воздух из западной ноздри, и мы не могли поставить паруса. Потому все, кто был, сели на весла. Альрик сам сел рядом и спокойно греб, подлаживаясь под силу и ритм остальных. Я после получения второй руны сравнялся с остальными и не испытывал тех же трудностей, что на пути сюда. Энок посоветовал обмотать ладони тканью, а сверху кожаными обрезками, чтобы не содрать кожу заново, и это изрядно облегчило работу.

Когда я встроился в ритм и задышал спокойно, Альрик спросил:

— Ты славный малый, Эрлингссон. Я бы с удовольствием взял тебя в свой хирд, хоть и молод ты еще. Вот только я никак не могу взять в толк, с чего бы Торкелю пятирунному охотиться на такого мальца? Если ты его обидел, так почему он тебя сразу не пришиб, не глядя на разницу в силе?

— Эта история лучше всего прозвучит в доме моего отца, рядом с горящим очагом, когда рядом будет жариться мясо и плескаться в кружках пиво.

— Понимаю, я еще не заработал твое доверие. Но я тебе вот что скажу: хоть мое имя не так известно, но слово Альрика Беззащитного крепко, как кулак Скирира. Я сказал, что отвезу тебя к отцу, значит, сделаю это, даже если в пути потеряю оба корабля и всю команду. Не потому, что ты такой ценный, а потому что мое слово ценно. Скажу еще вот что. Когда я был ребенком, то часто обманывал мать и отца. Говорил, что кувшин с маслом разбила служанка, хотя это сделал я, говорил, что натаскал хворосту, хотя этого не делал, а вечером мать не могла разжечь огонь, много чего говорил. И ведь врал ради мелких поблажек, ради похвалы, чтобы не заругали. Отцу это надоело, и когда он поймал меня на очередной лжи, то высек до крови, а потом сел рядом со мной, избитым, плачущим, ненавидящим всех и вся, и сказал: «Если тебе так нравится лгать, подумай вот о чем. Когда лжешь каждый день, то сначала получаешь маленькую выгоду, а потом и ее уже не получаешь, потому что тебе никто не верит. Даже если начнешь говорить правду, люди не будут верить тебе. И что еще хуже — не будут доверять. Ты останешься один. А вот если ты будешь говорить правду по мелочам, тебе будут верить и в крупных делах. И если ты солжешь всего один раз в жизни, но в правильное время и в правильном месте, ты получишь сразу настолько большую выгоду, какую бы не получил и за десять лет вранья. А знаешь, что еще будет? Остальные будут не верить тому, кому ты солгал. Они будут говорить: «Как так? Ведь Альрик известен своим честным словом. Наверное, ты что-то напутал». Понимаешь? Что лучше: лгать каждый день и не получать выгоду или сказать неправду один раз и получить сразу много выгоды?» Я подумал-подумал и решил, что отныне буду говорить только правду. И солгу лишь один раз.