Сага о Кае Эрлингссоне - [49]

— Я не безумец! — крикнул я. — Они меня похитили. И двоих убил я. Их оружие — мои трофеи.

— Вона как! — удивился Альрик. — Слыхал я о том, что похищают девиц или рабов. Но не слыхал, чтобы раб поднял руку на воина.

— Я не раб! Я свободный человек, карл! Мое имя Кай, сын Эрлинга, который известен под прозвищем Кровохлёб.

К тому времени всех убитых оттащили в сторону и сложили кучей, сняв с них мечи и топоры, кольчуги и всю броню. Только Торе стоял, за одну ночь лишенный всего. Я спускаться не торопился. Вдруг этот Альрик захочет довести работу Торе до конца и втереться в доверие, доставив меня Торкелю?

— Вот теперь я не знаю, что и сказать, — негромко сказал Беззащитный, обращаясь к своим людям. — Судя по всему, Торе, я должен принести тебе извинения. Теперь я понимаю, почему Торкель выбрал твой хирд. Я бы никогда не согласился на похищение карла. Я слышал о Мачте прежде. Не думаю, что он попросил доставить ему мальчишку, чтобы жениться на нем, да и в рабах нынче нет недостатка, а значит, он хотел его наказать за что-то. Или подарить кому-то. В храбрости Торкелю не откажешь. Получается, Эрлинг Кровохлеб знает его в лицо и знает, что Мачта хочет украсть его сына. Поэтому Торкель и подобрал наемников для грязной работы.

— Твои извинения ни к чему. Воинов они мне не вернут.

— Да я и не собирался извиняться. Я зря сердился на тебя из-за украденного заказа, но прощать похищение свободного человека не стану. Эрлингссон, спускайся. Тебе не причинят вреда, даю слово, а слово Альрика Беззащитного крепко, как сталь. А если отец будет рад тебя видеть, то могу даже доставить тебя обратно.

— Хорошо! — и я начал спускаться. Костер уже затих, освещая небольшую полосу вокруг себя, я ничего не видел. Ощупывал каждый выступ и каждую щель, проверял их на прочность и лишь потом переносил туда вес. Когда по моим ощущениям до подножия осталось всего ничего, я все равно не стал спрыгивать. И только почувствовав твердую и, главное, ровную, землю под ногами, я разжал пальцы, схватил нож и осторожно обошел Торе стороной.

Альрик не был седым. Его лицо было гладким и свежим, видимо, он осветлял волосы щелоком, поэтому они были желтовато-белыми, а бороду не трогал. При этом он не носил ни шлема, ни кольчуги, даже жилета или толстой куртки на нем не было. Простая шерстяная рубаха поверх льняной, широкий пояс, — вот и вся его защита.

— Ого, двурунный! — весело приветствовал меня Альрик. — А ведь совсем еще мальчишка.

Торе выругался себе под нос. Он знал, как я получил вторую руну.

— Хоть твоих людей вырезали ночью, тебя, Торе Длинный Волос, я убью утром, под ярким солнцем, чтобы боги не думали, что Альрик не чтит законов. Пока же ложись спать. Клянусь, что ни один человек тебя не тронет, если ты не нападешь первым. Утром ты сможешь отомстить. Или хотя бы попытаешься.

Я с любопытством посмотрел на Торе. Теперь он, по сути, оказался в моей шкуре. Вокруг него было примерно столько же врагов, тот же берег, то же море и те же скалы. Правда, по голове его никто не бил и меча не отнимал. Он мог наброситься на Альрика или его людей, чтобы добраться до моря. Мог развернуться и полезть по склону. Мог попробовать откупиться или отговориться. Но он выбрал сдаться.

— Согласен. Утром мы проверим, кому из нас благоволит Фомрир. Но если я убью тебя, отпустят ли меня твои люди?

После этого у меня пропали остатки уважения к этому человеку, поэтому я отвернулся и пошел искать своих мертвецов. В хирде Альрика были только молодые мужчины, которые прожили немногим больше двадцати зим или чуть меньше. Двое или трое были едва старше меня. Не было никого ниже двух рун, хотя и до третьей добрались немногие, и те, как я понял, получили ее только этой ночью.

Меня весело приветствовали. Один парень даже поблагодарил:

— Если бы ты не поднял такую бучу, мы бы так легко не отделались. Надо же, заставил их разжечь костер и смотреть в обратную сторону от моря! Даже сам Мамир не сумел бы провернуть такой трюк.

Угрюмый мужчина со шрамом на лбу, дальний конец которого уходил к затылку через всю голову, отдал мне топорик, меч, два ножа, два кошеля, самодельные клепаные шапки из толстой кожи да длиннополую куртку без рукавов, сшитую широкими стежками. Такая не защитит ни шею, ни руки, зато вовсе не стеснит движений.

— Я как знал, сразу отложил все в сторону. Подумал, раз не мы их убили, так не нам и вещи брать.

— А если бы я помер? — уточнил я, примеряя безрукавную куртку.

— Продали бы и поделили на всех.

— И то правда.

После чего я нашел себе место неподалеку от пыхающего теплом костра и уснул.

Разбудил меня парень с раскосыми глазами. Я первый раз увидел такого, у него один глаз смотрел прямо, а второй уходил наружу. Интересно, как он стреляет из лука? Куда летит его стрела — по правому взгляду или по левому?

— Пойдем. Пропустишь поединок. Как тебя там?

— Кай. Сын Эрлинга.

— Ага, а меня зовут Энок. Прозвище я еще не получил, но многие кличут Косым.

Площадку для поединка уже расчистили, убрали крупные камни. Торе стоял мрачный, с длинным мечом в одной руке и тяжелым на вид щитом в другой. Шлем, кольчуга, железные пластины на плечах. А напротив него приплясывал Альрик в том же, в чем был ночью, то есть вовсе без доспехов и щита.